В конце 80-х годов в советских газетах было много публикаций о боевой службе наших кораблей обеспечивавших безопасность судоходства в водах Персидского залива во время ирано-иракской войны. Благодаря присутствию наших кораблей не одно из советских судов шедших в конвоях не было атаковано и нашим боевым кораблям не разу не пришлось применять оружие для их защиты.

И в тоже время страна не подозревала, что рядом с Персидским заливом, в Красном море наши моряки вели боевые действия с «москитным» флотом эритрейских сепаратистов, которые старались сорвать снабжение Эфиопии со стороны СССР и их союзников. Впервые советские люди узнали о существовании советской ПМТО на островах Дахлак уже после закрытия оной в мае 1991 года из публикации газеты «Известия», а о том, что в том районе советские корабли вели там настоящие бои позднее. Так что тема участия ВМФ СССР в боевых действиях в Красном море еще ждет своего подробного освещения, и данная публикация попытка систематизировать, то немногое что пока опубликовано. Персональная благодарность тем, кто рассказал о своей службе на кораблях в Красном море – Кривобок Николаю, служившему на «ПД-66», Харитонову Олегу, служившему на СКР «Ворон», Циганию Алексею Ивановичу и Блинкову Геннадию Романовичу с плавбазы «Иван Колышкин», Саламатову Алексею с плавбазы «Иван Кучеренко», Чичеву Владимиру Николаевичу и Горчакову Александру Владимировичу с плавмастерской «ПМ-156», Серпуховитину Виталию Евгеньевичу с артиллерийского катера «АК-312», Прокопчику Андрею и Балушкину Михаилу Юрьевичу с «ТКА-72».

Дипломатические отношения между Российской Империей и Эфиопией установлены в 1898 г. Первая российская дипломатическая миссия находилась в Аддис-Абебе с 1898 по 1917 г. После 1917 г. отношения были заморожены, но уже 21 октября 1931 г. между нашими странами была заключена первая торговая сделка о поставке нефтепродуктов. Дипотношения между СССР и Эфиопией (по инициативе последней) были возобновлены 21 апреля 1943 г.

После завершения войны и решения судьбы колоний проигравших стран фашистского блока, наметилась первая возможность советского закрепления в Эфиопии, когда решалась судьба Эритреи. Из статьи С.В. Григорьевой «ПОЗИЦИЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА В ЭФИОПО-ЭРИТРЕЙСКОМ КОНФЛИКТЕ»: «Эфиопская позиция по Эритрее была определена на переговорах императора Хайле Селассие с У.Черчиллем и Ф.Рузвельтом в феврале 1945 г. в Каире. Английскому премьеру и американскому президенту было заявлено, что без Эритреи независимость Эфиопии будет иметь ограниченный характер и что передача Эритреи Эфиопии — не какая-то милость Лондона, а реализация присущих Эфиопии прав. Эфиопская делегация обращалась и к советским представителям с просьбой поддержать претензии Эфиопии на Эритрею, о чём свидетельствует запись беседы заместителя министра иностранных дел СССР А.Я. Вышинского с членом делегации Эфиопии Таэзасом от 17 августа 1946 г. Эфиопы, не без оснований рассчитывавшие сыграть на противоречиях великих держав, взамен территорий обещали оказать «помощь союзникам в некоторых других вопросах». Советской стороне в обмен на поддержку территориальных претензий эфиопов обещали: аренду участка на побережье Красного моря для организации базы для транзитных торговых судов, участки в портах Массауа и Ассаб для торговых складов, угольной и нефтяной станций, низкие таможенные тарифы для советского импорта и экспорта через данные порты и т. д. К тому же, «поддержав маленькое государство, первую жертву агрессии» (имеется в виду Эфиопия), Советский Союз выигрывал политически, так как это было бы «положительно оценено народами колониальной Африки и Востока».

Однако на Парижской мирной конференции (29 апреля – 15 октября 1946 г.) по проблеме итальянских колоний согласия достигнуто не было. Было решено, что если не удастся договориться в течение одного года с момента вступления в силу договора с Италией (подписан 10 февраля 1947 г.), то вопрос будет передан на рассмотрение Генеральной Ассамблеи (ГА) ООН. Заниматься судьбой бывших итальянских колоний было поручено заместителям министров иностранных дел СССР, США, Великобритании и Франции. Заместители должны были направить «комиссии по обследованию» в любую из колоний с тем, чтобы выяснить обстановку и «определить взгляды местного населения» на проблемы будущего устройства.

Проблеме бывших итальянских колоний было посвящено специальное совещание министров иностранных дел СССР, США, Великобритании и Франции, которое проходило в Париже 13–15 сентября 1948 г. Оно опять вскрыло серьёзные расхождения сторон в данном вопросе.

СССР придерживался мнения, что все бывшие итальянские колонии в Африке следует передать под опёку Италии в пределах границ, которые существовали на 1 января 1934 г., при итальянском администраторе предполагалось создать Контрольный совет из представителей 4-х держав. Францию устраивал такой вариант, но французская делегация была несогласна в вопросе о границах. США настаивали на том, что южная Эритрея должна отойти к Эфиопии, а судьбу северной мусульманской части должна решать ГА ООН. Английская делегация полагала, что Эфиопия должна быть назначена в качестве управляющей власти в Эритрее на 10 лет, а ей в помощь следует назначить Консультативный совет из местных эритрейцев и представителей 4-х держав (Италии, Швейцарии, скандинавского государства и мусульманского). Англичане предлагали создать эритрейскую комиссию ООН из 8–9 государств — членов ООН.

В итоге совещание не решило поставленных перед ним задач, и дело было передано в ГА ООН. Изменение позиции СССР по вопросу о бывших итальянских колониях было связано с тем, что советское руководство считало предпочтительным такой вариант развития событий, который позволил бы СССР иметь своего представителя в органах международной опёки. Позиции СССР в Эфиопии были крайне слабы. Дипломатические отношения, установленные только в 1943 г., развивались ограниченно, а эфиопская сторона использовала их прежде всего как возможность давления на другие страны, поэтому передача Эритреи Эфиопии означала ослабление позиций СССР в районе Африканского Рога. Советская позиция в вопросе о судьбе Эритреи вызвала негодование эфиопов и была расценена эфиопским правительством как «несправедливая», о чём сообщил уполномоченный Всесоюзного общества культурных связей в Эфиопии. Это стало причиной охлаждения двусторонних отношений и недоброжелательности к СССР в Эфиопии, а СССР подтолкнуло в дальнейшем к негласной поддержке эритрейского повстанческого движения.

V сессия ГА ООН (конец 1949 – начало 1950 гг.) приняла англо-американский проект, предусматривавший создание федерации Эритреи и Эфиопии, т. е., по сути, присоединение всей Эритреи к Эфиопии. В этих условиях советская делегация, со своей стороны, потребовала немедленного предоставления независимости Эритрее, вывода оттуда в трёхмесячный срок всех оккупационных войск и передачи части эритрейской территории Эфиопии для доступа последней к морю через порт Асэб. Эти предложения были отвергнуты.

Таким образом, судьба Эритреи решилась в результате противоборства двух военно-политических блоков. Верх одержали США, Великобритания и Израиль, союзником которых выступал эфиопский император, ссылавшийся на «общность исторических судеб и этническое родство народов Эфиопии и Эритреи». Воля местного населения не учитывалась (в ходе проведенных ООН опросов общественного мнения большинство жителей Эритреи высказалось за немедленное предоставление Эритрее независимости).

Император отблагодарил американцев. В 1951 г. США заключили с Эфиопией договор «О дружбе и экономическом сотрудничестве», в 1953 г. – соглашение о «взаимной обороне». Получив с 1946 г. по 1961 г. от США в виде займов и субсидий около 125 млн. долларов, Эфиопия оказалась в значительной зависимости от американских монополий.

Однако под давлением прогрессивной общественности страны император и правительство согласились взять курс на расширение связей со странами социалистического лагеря (СССР, Чехословакия, Болгария и другие). Ещё с 1947 г. в Эфиопии работала большая группа советских врачей. В 1956 г. дипломатические миссии СССР в Аддис-Абебе и Эфиопии в Москве были преобразованы в посольства. В июле 1959 г. состоялся первый официальный визит негуса (императора) Хайле Селассие I в СССР, в ходе которого было подписано советско-эфиопское торговое и экономическое соглашение. Советский Союз предоставил Эфиопии долгосрочный кредит в размере 90 млн. рублей под низкий процент для развития промышленности и сельского хозяйства. Летом 1962 г. был подписан контракт на проектирование и строительство в Асэбе нефтеперерабатывающего завода мощностью 500 тыс. тонн сырой нефти в год. Вспыхнувший в 1963-1964 гг. эфиопо- сомалийский конфликт из-за пограничных противоречий относительно принадлежности провинции Огаден в немалой степени был урегулирован с помощью СССР. В январе-марте 1964 г. Могадишо (Сомали) и Аддис-Абебу посещает дипломатическая делегация во главе с Я.А. Маликом. Итогом целого ряда переговоров стало заключение в марте1964 г. в Хартуме (Судан) перемирия. В 1967 г. состоялся второй визит, а в 1970 г. ‑ третий визит в СССР императора Хайле Селассие I. В ходе переговоров были достигнуты договорённости об экономической помощи СССР Эфиопии и расширении двустороннего сотрудничества.

Начинается активное культурное сотрудничество СССР и Эфиопии. В 1971-1972 гг. Эфиопию посещают насколько групп советских артистов, музыкантов, артистов московского цирка и т.д. На одном из представлений присутствовал сам император Хайле Селассие I. В то же время Эфиопию посещают артисты китайского цирка, а в 1973 году в Эфиопии выступал джаз-оркестр Дюка Эллингтона.

29-30 октября 1973 г. ‑ последний визит Хайле Селассие I в СССР, приуроченный к 30-летию установления дипломатических отношений между СССР и Эфиопией.

17-23 января 1974г. Патриарх Московский и всея Руси Пимен наносит визит в Эфиопию (Эфиопия – преимущественно православная страна). Состоялись встречи Пимена с императором Хайле Селассие и эфиопским патриархом Теофилосом. В процессе визита Патриарх Пимен посетил ряд церквей, монастырей, исторических мест и святынь в Аксуме, Асмэре и других городах.

ВМС Эфиопии были созданы в 1955 г., а в 1958 г. они стали самостоятельным родом вооружённых сил, работая, как береговая охрана в пределах территориальных вод. По конституции главкомом ВМС являлся император, но в обычных условиях руководство ВМС осуществлял заместитель главкома, штаб которого находился в Аддис-Абебе. До 1964 г. небольшой контингент отставного Британского военно-морского персонала служил советниками и обучающими наблюдателями. В 1964 г. Аддис-Абеба и Осло подписали соглашение, по которому подготовкой личного состава руководили норвежские морские офицеры. Для подготовки личного состава имелся военно-морской колледж в Асмэре (52 месячная программа обучения) и специальные школы. Некоторые офицеры флота продолжали обучение в Ливорно (Италия). Кроме кораблей, в составе ВМС имелось 6 самолётов «Каталина», полученных от Норвегии в 1962 г. Основными базами были – Хайле Селассие I (Массауа) и Асэб (строились ремонтные предприятия). Общая численность личного состава флота на 1971 г. составляла 1200 человек, из которых 210 ‑ офицеры (в 1966 г. было 720 человек, из них 120 офицеров).

На 1971 г. в составе флота находились 9 СКА, учебное судно и 4 десантных катера.

4 типа GB (1966-1967)
• GB 21 Джон
• GB 22 Каролин
• GB 23 Патрик
• GB 24 Жаклин: 11,5т, 20уз, 12,2м (длинна), 2 пул, 6 чел.

5 типа PC (1955-1962) PC 11 – PC 15: 80/101т, 21уз, 1500 миль (10уз), 2200л.с. диз. 2 вин, 28,9x5,8x1,5м, 1-40мм авт, 15 чел. Бывшие американские катера береговой охраны, переданы в 1958- 1962гг. по программе военной помощи. «PC 13» (б. PGM-53) и «PC 14» (б. PGM-54) переданы 24 августа 1961, «PC 15» (б. PGM- 58) передан 14 мая 1962. Все три списаны в 1984г.

Учебное судно А 01 Эфиопия (1944) 1766/2800т, 18,2уз, 6080л.с. диз. 2 вин, 94,7x12,5x4,1м, 1-127мм ун. ор, 5-40мм авт, 215 чел. Бывшая американская малая плавучая база гидроавиации «Orca». В 1961г. была отобрана для передачи Эфиопии как учебное судно для его нового флота. В декабре 1961 закончили ремонт и преобразование в Сан-Франциско. Передана Эфиопии в январе 1962г.

Десантные катера

• 2 типа LCM: 22т. Бывшие американские, переданы в 1962г.
• 2 типа LCVP: 8т. Бывшие американские, переданы в 1962г.

В дальнейшем корабельный состав флота продолжал пополняться, так Франция поставила несколько десантных кораблей – один 670-тонный LTC типа Edic и два 995-тонных LCLS типа Chamo. Американцы также продолжали поставки кораблей. В 1976 г. у них были заказаны шесть патрульных катеров типа Swiftships 105, однако только четыре катера (P-201, P-202, P-203, P-204) были поставлены до введения американцами эмбарго на поставки оружия в 1977 г.

США активно приняли участие в создание эфиопского флота (Ethiopian Navy), помимо поставок кораблей американские суда принимали участие в совместных учениях. Так летом 1968г. эсминец «Sarsfield» (DD 837) участвовал в маневрах с кораблями эфиопского флота.

В 1974 г. флагман эфиопского флота А01 «Эфиопия» пытался оказать помощь терпящему бедствие судну «Star of Shaddia» у острова Зубайр (Zubayr). Но из-за невозможности приблизиться к судну вследствие штормовой погоды и механических трудностей на корабле «Эфиопия» отбыла, не будучи в состоянии помочь.

В 1976 г. эфиопское военно-морское патрульное судно арестовало три йеменских рыбацких судна у острова Greater Hanish. Йемен обратился в ООН с обвинением эфиопской стороны в нарушении суверенитета Йеменской Арабской Республики. Эфиопия ответила в письме ООН, что эфиопские патрульные суда выполняли свои обязанности в пределах эфиопской юрисдикции.

Торговый флот: с 1964 г. действовала национальная пароходная компания, к 1971 г. у неё было 15 судов общей вместимостью 50 тысяч брт (в 1966 г. было 9 судов 8018 брт).

С середины 60-х годов советские моряки регулярно посещали Эфиопию. До израильской агрессии 1967 г., пока не было прервано плавание по Суэцкому каналу, это делали черноморцы, они трижды побывали в эфиопском порту Массауа. Первый визит прошёл 10-13.02.1965 г., в нём участвовал ЭМ «Напористый», командиром был контр-адмирал Г.Степанов, второй прошёл 14-18.01.1966 г. с участием ЭМ «Пламенный», старшим был первый заместитель командующего ЧФ контр-адмирал В.С.Сысоев, который прекрасно описал, как всё было, в своем дневнике:«С выходом из порта Суэц и проходом Суэцкого залива мы почувствовали необычные для нас условия плавания. Высокая температура, большая влажность и повышенная солёность воды в Красном море сразу же дали о себе знать. Начались затруднения с работой аппаратуры связи. Температура в машинно-котельном отделении поднималась до 60-70 градусов Цельсия. Но все эти трудности не обескуражили экипаж корабля. Усилиями личного состава электромеханической боевой части во главе с командиром БЧ-5 инженер -капитан-лейтенантом Шешуновым трудности с обслуживанием механизмов в тропических условиях плавания остались позади. Корабль пришёл в порт назначения в образцовом виде.

14января. В 14.30 эм «Пламенный», приняв на подходах к порту Массауа советского военного атташе в Эфиопии, произвёл Салют наций 21 залпом и, получив ответный салют береговой батареи, вошёл в порт. Нас встречало огромное число людей, улыбавшихся и махавших в знак приветствия руками. Встречать гостя из Советского Союза, а главное — понаблюдать швартовку вышли на верхние палубы моряки всех иностранных кораблей, уже стоявших в порту. Профессиональные действия командира эм «Пламенный» капитана 2 ранга Ю. Л. Рысса должны были понравиться всем, кто их наблюдал. Особенно командирам стоявших рядом кораблей, которые при швартовке, как мы имели потом возможность убедиться, пользовались услугами буксира. Сразу же после подхода корабля к причалу с флагманского корабля Его Величества прогремел салют флагу советского адмирала. Ответный салют с нашего корабля последовал чётко, в полном соответствии с ритуалом. После салютов экипаж получил возможность осмотреться в новой для него обстановке, а я сошёл с корабля для нанесения официальных визитов. Вечером, в 19.00, десять офицеров корабля присутствовали на приеме у английского флагмана на скр «Эскимо». Там мы познакомились со всеми адмиралами и договорились о завтрашних встречах.

15 января. День начался взаимными визитами присутствующих в Массауа флагманов. Первым на эм «Пламенный» нанёс визит командующий вооружёнными силами США на Среднем Востоке контр-адмирал Маурер. Оказав ему необходимые почести и пройдя по кораблю, поднялись в каюту. Здесь в короткой беседе обменялись впечатлениями о вчерашних встречах. В 13.30 состоялся обед у контр-адмирала Маурера на эскадренном миноносце «Д. С. Ло». На обеде, кроме нас, присутствовали: английский флагман контр-адмирал Хоуз и командир скр «Эскимо». За обедом разговор касался в основном бытовых проблем и вращался вокруг рыбной ловли и «сухого закона» на американских кораблях. После обеда у Маурера мы в 15.30 принимали у себя английского адмирала. За рюмкой водки он продолжал острить по поводу только что закончившегося обеда у американцев, говоря, что «с особым удовольствием пьет русскую водку после американского «сухого» обеда».

Проводив англичанина, в 16.00 мы прибыли на скр «Командор Ривьер» на прием к командующему ВМС Франции в Индийском океане вице-адмиралу Розьеру. Приём проходил в кормовой части корабля, под тентом, при большом скоплении людей. Здесь были уже знакомые нам английские, французские и американские моряки, а также дипломаты из разных стран. После приёма на французском корабле мы отправились на празднование Дня ВМФ Эфиопии, на котором, как говорилось в приглашении, «милостиво согласились присутствовать Его Величество король Норвегии Улоф V и Его Императорское Величество Хайле Селассие I». После построения участников парада на плацу перед трибуной началось производство в офицеры выпускников военно-морского училища. После окончания этой церемонии начался парад.

На параде стройными рядами прошли, чеканя шаг, моряки ВМФ Эфиопии, а также, повзводно, в сопровождении оркестров, моряки всех кораблей, прибывших в Массауа на праздник. Наш взвод, не имея оркестра, чётко отбивая шаг, прошёл вслед за колонной эфиопских моряков. Интересно, что при подготовке этого мероприятия, на инструктаже, нашему офицеру, капитан-лейтенанту Дьячуку было предложено вести свой взвод вслед за американцами, под их оркестр. На что наш офицер решительно возразил, сказав, что «под американскую музыку мы шагать не будем, а пойдем под эфиопский оркестр, поскольку мы у них в гостях». С этим все вынуждены были согласиться.

После парада моментально были накрыты столы для ужина. За центральным столом разместились император Хайле Селассие I и король Улоф V, туда же были приглашены американский, английский, советский и французский адмиралы. Ужин обещал быть скучным. Немного оживило его выступление Ансамбля песни и пляски Черноморского флота. Под бурные аплодисменты присутствующих наши артисты вдохновенно исполнили свою программу. Это был успех. После исполнения «Подмосковных вечеров» мне передали приглашение императора: вместе с послом СССР Тепловым и всем ансамблем подойти к нему. Император встал и, пожав нам руки, сказал: «Мы получили огромное удовольствие. Ваше искусство идет из глубины добрых сердец. От своего имени и от имени народа Эфиопии я благодарю вас за это».

16 января. Второй день празднования предусматривал выход в море всех кораблей, прибывших в Массауа с визитом. На флагманский корабль «Эфиопия» для наблюдения за действиями кораблей были приглашены все флагманы и дипломатический корпус. По левому борту строем прошли сторожевые катера Эфиопии и все иностранные корабли, салютуя императору 21 залпом. После парада и салюта начались морские учения: стрельбы по щиту, высадка десанта и др. После их окончания все гости были приглашены на обед.

Он проходил довольно натянуто. Император молчал, остальные, через переводчиков, разговаривали на общие темы. Министр иностранных дел Норвегии посетовал, что ему за кратковременностью пребывания на посту министра ещё не удалось побывать в Советском Союзе. В разговор с присущей американцам бесцеремонностью вмешался Маурер и заявил: «Может быть, советский адмирал пригласит министра посетить Советский Союз, а заодно и меня. Я бы с удовольствием пошёл с визитом в Чёрное море, где никогда не был». Мне пришлось ему ответить, что в Черное море американские корабли заходят без приглашения и, например, сейчас там находятся два американских эсминца. Что же касается визита, то меня на это правительство не уполномочивало, но всем известно гостеприимство советского народа, и мы верим, что придет то время, когда наши и американские корабли будут свободно наносить визиты друг другу. Маурер ответил, что также верит в это. «Тем более, — пошутил он, — что наши корабли находятся под неотступным вниманием советских моряков. Вы очень хорошо научились ходить в наших ордерах» (имея в виду постоянное слежение на боевой службе наших кораблей за американскими авианосцами). «Давайте подождем лучших времён», — ещё раз сказал я. В это время император вдруг оживился и, обратившись ко мне, повторил свое вчерашнее восхищение выступлением ансамбля.

Вскоре флагман Эфиопии ошвартовался в Массауа, вслед за королем и императором мы покинули корабль и прибыли на «Пламенный», где шла подготовка к вечернему приёму. Наконец все готово. На юте накрыт русский стол. Ансамбль расположился здесь же и негромко исполняет русские песни. В 18.00 начинают съезжаться гости. Атмосфера дружеская и непринужденная, хозяева стараются продемонстрировать традиционное русское гостеприимство. Приём проходит очень хорошо, а в 20.00 мы приглашены на заключительный ужин во дворце — резиденции императора.

17 января. Состоялась экскурсия офицеров по городу, а наш корабль посетили школьники и военнослужащие Эфиопии. Общение с матросами, угощение, обмен сувенирами и значками — все это доставило ребятам большую радость. В 17.00 эм «Пламенный», отдав швартовы, начал отходить от причала. Проводить корабль пришли многочисленные представители общественности, все советское посольство, а также ставшие нашими друзьями горожане. Развернувшись, корабль набрал ход и вышел из порта. До свидания, Массауа! До новых встреч!».

Третий визит нанёс 21-26.01.1967 г. БРК «Гневный». После закрытия на продолжительное время Суэцкого канала Эфиопию 9-15.01.1969 г. посетил БРК «Гневный» (ЧФ), выполнявший поход в Индийский океан, для чего пришлось обогнуть Африку. В дальнейшем туда ходили корабли Тихоокеанского флота - 1-6.02.1970 г. и 19- 24.02.1971 г. ЭМ «Блестящий» (старший капитан 1 ранга С.Е.Коростелев). Об этом визите оставил воспоминания рядовой его участник Николай Василенко:«На боевое судно Николай попал случайно. По первости первокурсника Челябинского индустриального техникума, уроженца города Бакала, привезли во Владивосток. Здесь "расписали" в морскую пехоту и определили в "учебку", дислоцированную в поселке Камень-Рыболов. Полгода он осваивал премудрости профессии наводчика орудий плавающих танков. Одновременно занимался спортом: как-никак имел первые разряды по лыжам и легкой атлетике. Третье место в кроссе на первенство Дальнего Востока круто изменило его судьбу. По весне приехал флотский представитель и забрал Николая в спортивную роту. Поездил матрос по соревнованиям всех рангов от Калининграда до Сахалина. Так бы и катилась не омываемая морем морская служба. Но однажды сказали ему и его товарищам по спортроте: "Поедете в Эфиопию!" Так Николай попал на крейсер "Александр Суворов". Для чего нужны были на боевом корабле компьеметатели, дискоболы, футболисты, спринтеры и пловцы - никто из спортсменов не догадывался. Но "подснежники" даром флотские щи не хлебали. Так же, как весь экипаж, стояли вахту, чистили котлы и стволы орудий, драили палубу. За несколько дней до соревнований их освобождали от службы, и они носились как угорелые по этой самой палубе длиной 214 метров, подкачивая мышцы и укрепляя волю к победе.

Конкретную задачу поставили на подходе к эфиопским берегам. А вытекала она из ежегодного мероприятия, учреждённого лично императором страны Хайле Селасие I. По случаю выпуска в училище морских кадетов император устраивал большой праздник, на который приглашал корабли ведущих держав - России, Америки, Англии, Франции, Италии и других.

Повод сам по себе слабенький, но ничего другого в полунищей стране не придумаешь. Хайле использовал этот масштабный визит как средство для поднятия своего престижа в глазах сограждан, а западные политики примеряли свои интересы к африканскому побережью Индийского океана. Причем не упускали случая подложить свинью коллеге по дружескому визиту.

- Наша эскадра, - рассказывает Николай Александрович, - состояла из крейсера, эскадренного миноносца "Блестящий" и танкера "Ижора". Во время показательных манёвров американский фрегат внезапно изменил курс и пошёл наперерез эсминцу, который, в свою очередь, уже шёл на швартовку. Только мастерство командира и выучка экипажа "Блестящего" помогли избежать неминуемого столкновения. Провокация сорвалась.

Проиграв "битву" в океане, американцы и их союзники пытались взять реванш на суше. Но спортсмены агиткрейсера доказали преимущества развитого социализма над разлагающимся империализмом.

- 16 февраля 1971 г. состоялся кросс, - вспоминает Василенко. - Дистанция - пять морских миль. Участников, человек двадцать со всех кораблей, посадили в автобус и повезли в пустыню. Старт давал знаменитый марафонец, победитель двух Олимпиад босоногий Абебе Бекила. Кроме европейцев и американцев бежали два эфиопа. Первый как рванул, так сразу скрылся из виду. Я пристроился за вторым. Но и он передо мной долго не маячил. Как я бежал - не помню: на градуснике под пятьдесят жары. Помню только, что пришёл третьим. Очнулся на корабле, куда меня оттащили на носилках. На другой день - новые старты. Но прежде подвели к Бекиле. Рассказывали, что он меня искал. Покажите, говорит, мне того матроса, который упал сразу после финиша. Познакомились. Он одобрительно похлопал меня по плечу, расписался в моей квалификационной книжке и пригласил в гости. Пошли с несколькими ребятами. Дом огромный, а внутри ничего, кроме толстых циновок. Угостили нас каким-то напитком. Что-то вроде чая - горячий и вязкий. Выплюнуть неудобно, а проглотить невозможно. Так и таращились друг на друга, пока само не рассосалось.

У Абебе четыре жены. Надзирает за всеми старшая, вторая готовит еду, третья возится с детьми. Ну, мы, конечно, поинтересовались, в каком порядке они выполняют свои интимные обязанности. Наш вопрос Бекилу не смутил. Распоряжается, сказал он, этим деликатным делом старшая жена. Кого она назначит, та ко мне и приходит.

Удивительна судьба великого спортсмена. К олимпийским высотам он пришёл самостоятельно. Тренировался по собственной методе. Воспитал барса и бегал с ним наперегонки. Причем приучил зверя бежать впереди. И когда Бекила загнал барса до смерти, он понял, что настал его звездный час... Через несколько лет Абебе попал в автокатастрофу. На инвалидной коляске он заявил: "Стану чемпионом!" И стал. Чемпионом Африки по... стрельбе из лука.

В перерывах между соревнованиями и корабельной службой моряков отпускали на берег. В увольнение шли четвёрками под командованием офицера. Перед тем как ступить на трап, снимали бескозырки и давали клятву: не изменю Родине, вернусь обратно.

- Мы поначалу считали это пустым формализмом. Никому и в голову тогда бы не пришло стать "русским негром", - смеётся Николай. - Потом сообразили, что дело не в преданности отчизне, а в собственной безопасности. За полгода до нас здесь пропал черноморский матрос. Вышел прогуляться по магазинчикам и сгинул. Так и не нашли.

Агитация за социализм в Эфиопии, Сомали (туда тоже заходил крейсер) в виде демонстрации спортивного духа и ракетных установок совмещалась с более скрытыми от посторонних глаз мероприятиями. В океане отрабатывалось взаимодействие надводного и подводного флотов. Раз в две недели по ночам всплывала субмарина без опознавательных знаков. В отдраенные люки с крейсера передавали подводникам горячий хлеб, с танкера - мороженое мясо».

Следующий визит 3-7.02.1972 г. выполнил БПК «Строгий» под командованием контр-адмирала В.С.Кругликова. Этому визиту посвятил главу в своих мемуарах «Океанские вахты» Герой Советского Союза Н.В.Усенко, непосредственный участник визита: «Наш корабль взял курс на север. Надо было из Индийского океана пройти в Красное море и прибыть в военно-морскую базу Эфиопии — Массауа. У нас было достаточно времени, чтобы привести в порядок корпус, палубу и надстройки. Немножко подкраситься, помыть переборки, надраить медяшки, потускневшие от солёных морских брызг. Как любая хозяйка стремится создать уют в доме перед приходом гостей, так и моряки, когда идут в гости, тоже наводят порядок.

Ночью вошли в Баб-эль-Мандебский пролив, который разделяет Африку и Азию. Справа от нас Аравийский полуостров, слева — африканские берега. Темно. Только на горизонте заревом полыхает сильный свет маяка: какой бы ни был трудный день, всё равно утром делаем зарядку, а перед сном — прогулку. Правда, прогулка — это слишком, может быть, громко сказано, тем не менее, на небольшой площадке, размером десять на пятнадцать метров, мы ходим час, а то и больше. Эту привычку вынес ещё с лодок, там, правда, негде совершать моцион, но зарядку с многочисленными приседаниями, наклонами, велосипедным тренажёром необходимо делать ежедневно.

Мы ходим молча, раздумывая каждый о своём. Во время подобных прогулок думается легко. Чётко спланируешь свою работу на завтра, проанализируешь прожитый день — все это становится жизненной потребностью.

Настроение приподнятое. Радует итог учения. Корабли действовали слаженно, на разборе флагманом дана высокая оценка. Хороший разговор получился у нас и с политработниками. Радовало то, что многие молодые офицеры поняли значение соцсоревнования. При его организации проявили немало творчества.

Раздумывая о наших делах, вспомнил о предстоящем визите. Всплыл в памяти 1935 год, когда весь мир говорил о героической борьбе абиссинского народа против итальянских фашистов. Тогда, при попустительстве некоторых стран, войскам Муссолини удалось растоптать свободу народа Эфиопии. Используя новейшее оружие, а также применив отравляющие вещества, которые были запрещены международными соглашениями, итальянские генералы уже тогда показали всему миру, что для фашистов нет ничего святого, если им надо достигнуть своих империалистических целей. Господству оккупантов пришёл конец с разгромом фашизма. Но гнёт и бесправие народа остались. Император и его семейство сосредоточили в своих руках огромные богатства страны, народ же влачил жалкое существование.

Владимир Сергеевич, видно, тоже размышлял о стране, куда мы держали путь. Он остановился и задумчиво сказал:

— Когда я был в Эфиопии прошлый раз, я просто поражался бедности этих людей. Сначала думал, что хоть армия, опора императора, содержится в более или менее приличных условиях. А оказалось, император даже на армию жалел средств.

Он помолчал, раздумывая, потом добавил:

— Действительно, все познается в сравнении. Мы у себя дома привыкли, что о нас кто-то думает, заботится. И знают люди, что их не оставят в беде, не позволят обидеть советского человека. А здесь, — он показал рукой вперед по курсу корабля, — человека за человека-то не считают... В прошлый раз я стал свидетелем дикого случая. Одному из солдат во время фейерверка оторвало два пальца. Может, пиротехник просчитался, делая ракету, а может, сам солдат допустил оплошность. Бедный человек буквально взвыл от боли, закричал, размахивая окровавленной рукой. Вместо того чтобы его в больницу или госпиталь... так его в карцер, а потом, говорят, казнили, за то, что омрачил праздник императору...

Утром на мачте рядом с красным флагом развевался эфиопский. Три разноцветные полосы — зелёная, жёлтая, красная, а посредине — лев. Вахтенный офицер пояснил:

— Час назад вошли в территориальные воды Эфиопии.

День выдался теплый, но не солнечный. Молочное марево скрывало горизонт. К полудню нас встретил катер. Мы приняли на борт двух морских офицеров. Это офицеры связи, высокие, молодые люди, одетые в белоснежную морскую форму. У обоих палаши. На время нашего визита им поручено решать все вопросы с советскими гостями.

Через сильную оптику приборов с волнением рассматривал очертания незнакомого города, порта, ландшафт. Город небольшой. Безлесные берега. А дальше такие же безлесные высокие горы. Справа видны причалы, небольшие военные корабли типа сторожевых катеров. Это и есть военно-морская база.

Слева по кранам угадывался порт. Вплотную к нему подступают улицы города. Немного зелени, среди которой выделялось роскошное здание — дворец императора. Такие дворцы есть почти в каждом более или менее большом городе Эфиопии. Совсем близко — вход в ограждённую молом бухту. С наших кораблей грянул первый залп салюта наций. За ним следующий. Когда отзвучал последний двадцать первый залп, стали палить пушки военно-морской базы. Огромная стая портовых голубей взметнулась и носилась над гаванью.

Нам определили самое крайнее место, это хорошо: удобней швартоваться. «Строгий» осторожно подошёл к стенке. Небольшой эфиопский буксирчик суетился рядом, готовый прийти на помощь. Но мы отказались от его услуг. При швартовке за маневрами нашего корабля наблюдали сотни моряков других кораблей — американских, французских, английских, кроме того, портовые рабочие и представители нашего посольства во главе с Чрезвычайным и полномочным послом Советского Союза в Эфиопии.

Нелегко было нашему командиру. Он облегчённо вздохнул лишь тогда, когда был заведен последний швартов. Адмирал, человек весьма скупой на похвалу, все же заметил, будто про себя:

— Неплохо сработано.

— Молодец командир, хорошо подошёл, — похвалил впоследствии посол.

Несмотря на свой возраст — ему было около шестидесяти лет — посол легко взбежал по трапу, принял доклад, отметил бравый вид почетного караула, который был выстроен в его честь. Тогда же стало известно, что наш корабль на сей раз считается старшим и на нём должен состояться обед, на котором будет император с семьёй. Заметим, что это сообщение озаботило командира отряда. Хлопотное это дело — принимать на борту корабля и кормить обедом императора.

Как только была подана сходня, сразу началась на корабле иная жизнь. Прибыли военный атташе, представители посольств — наши советские люди приехали из Аддис-Абебы, столицы страны, расположенной высоко в горах, чтобы побыть среди своих соотечественников, походить по родной территории, этому маленькому кусочку Родины!

— Ах, какая прелесть наш черный хлеб! — говорила жена одного из сотрудников посольства. Она ела хлеб как лакомство, отламывая по кусочку и жмурясь от удовольствия.

— Приходите к нам обедать, угостим флотским борщом...

— А на закуску, наверное, селёдочку дадут, — перебил меня секретарь посольства и блаженно улыбнулся.

— Дадут, обязательно дадут.

Гости ходили по кораблю, засиживались в матросских кубриках, с интересом рассматривали графики соревнования, боевые листки, аккуратную заправку коек, стопочки книг в рундучках матросов. Они охотно рассказывали морякам об Эфиопии, о нравах её народа.

Американцы прислали на торжества эсминец, англичане — сторожевик, французы — два небольших сторожевых кораблика, а Судан прислал на праздник катера.

Внешне все корабли выглядели неплохо, но всеобщее внимание привлек наш красавец «Строгий». Его современный вид — с антеннами локаторов, мачтами, острым, высоко поднятым форштевнем, аккуратность на палубах, надстройках — как бы подчёркивал высокую морскую культуру экипажа.

На берегу около «Строгого» всегда толпились люди, местные жители, но их немного, и видно, что это не простой люд. Больше всего матросов и офицеров с соседних кораблей. Группами стояли англичане. Они тихо переговаривались, показывая на нос и корму, — их интересовали ракетные установки.

Американцы, подойдя совсем близко к борту, громко говорили, смеялись. Часто повторяли: «Рашен шип, рашен шип, гуд». Им явно нравился наш корабль. По сравнению с их «Уодделом» наш «Строгий» выглядел современно, как бы подчеркивая последнее слово кораблестроения. Наши моряки гордились этим. Никто на палубе не стоял без дела, хоть и одеты были в парадную форму: белые брюки, форменка, белый чехол на бескозырке. Хлопотное дело — носить такую форму! Уж очень она маркая! Тем не менее, моряк драит ветошью медяшку, и без того блестящую, или стирает пыль с переборки. Хочется, чтобы корабль был ещё лучше!

Ожидая адмирала, отмахивался от назойливых мух, которые, несмотря на ветерок, надоедливо кружились над кораблём. Мухи везде: в кубриках, на камбузе, даже в машинном отделении. Наш врач совсем извёлся: могут ведь заразу занести.

В дверях показался адмирал, тоже весь в белом, золотые лавры на козырьке, мелодично позванивают медали, кортик... До чего же красивая морская форма!

— Поехали на приём, — сказал адмирал дежурному по кораблю, — будем к ужину.

Два офицера связи, переводчик и мы с Владимиром Сергеевичем еле поместились в тесном автомобиле какой-то иностранной марки. Проезжая через город, мы с любопытством разглядывали незнакомые улицы, строения, людей... Проехав дамбу, машина замедлила движение у КПП, где в красно-белых касках стояли солдаты. Жестом показывая направление движения, они что-то гортанно выкрикивали, притопывали и снова замирали по команде «Смирно!». Мы въехали во двор, окружённый со всех сторон зеленью. Впереди было небольшое строение, и около него выстроен караул и оркестр. Как только мы вышли из машины, заметили у входа в штаб фигуру человека. Он, улыбаясь, двинулся к нам. Несколько гортанных выкриков, притопывание караула, оркестр заиграл марш. Командующий местным флотом подошёл к нам. Он постоянно улыбался, обнажая ровные белые зубы. Был подвижен, но не суетлив. Держался просто и довольно-таки приветливо.

Проходим в просторный кабинет. Командующий флотом выразил удовлетворение тем, что командование сочло возможным послать для участия в празднике корабль. «Как мне доложили, — сказал он, — корабль очень красивый, новый, самый современный».

Мы пригласили его посетить корабль.

— Я с большим удовольствием воспользуюсь вашим приглашением, сегодня же, если для вас это удобно.

На «Строгий» командующий флотом прибыл с группой офицеров, видимо, офицеров штаба и военно-морского училища. Бегло всё осмотрев, он поинтересовался возможностями корабля для того, чтобы провести обед. Мы показали ему кают-компанию. Она его вполне удовлетворила. Раньше никогда мне не приходилось бывать на приёмах, где бы собирались дипломаты, а тут случилось так, что посол Алексей Дмитриевич рекомендовал обязательно побывать на приёме, который давал итальянский посол. Учитывая, что в одно и то же время надо было быть на двух приёмах, Владимир Сергеевич направился к англичанам: они принимали на своем корабле, а мы с послом поехали в отель «Красное море» — самый фешенебельный в Массауа. В этом году итальянцы не присылали корабля — Суэцкий канал закрыт, а вокруг Африки идти слишком далеко. Вот и решило итальянское командование самолётом направить оркестр и подразделение моряков для участия в параде.

В отель меня доставил офицер связи. Шефство надо мной здесь взял приветливый молодой работник нашего посольства. Отведя в сторону, он тихонько рассказывал о гостях, которые важно расхаживали по холлу, ожидая приглашения к столу. Меня поражала чопорность и напускная важность, с какой они ходили друг за другом, раскланивались. Среди них были графини, князья... Смотрел на них и думал: «Попал, как в прошлый век».

Приёмы, визиты, опять приёмы. Поздно вечером, усталые, переполненные впечатлениями, мы собирались на корабле, на верхней палубе, обменивались мнениями. Люблю вечерком побывать с командой на баке. Здесь в непринуждённой обстановке можно поговорить с матросами и старшинами, почувствовать «пульс» жизни команды и самому сказать что-то полезное. Вечерняя прохлада располагала к отдыху. Приятно сбросить с себя мундир, в лёгкой походной корабельной курточке посидеть, выкурив сигарету, другую.

Заметил, что в такие минуты моряки охотно разговаривают на любые темы. Меня интересовало, какое впечатление осталось у них от города, людей, встреч.

— Мы видели, как работают на заготовке соли. Тут рядом, почти в городе, целые горы соли. Они соль добывают просто: заливают солёной водой такие большие квадраты, на солнце вода испаряется, а соль остается. Я только удивился, как можно без сапог работать, босиком. Мы ещё заметили, что здесь много разных национальностей. Люди разного цвета кожи: одни совсем черные, аж синие, другие шоколадного цвета, а есть совсем как наши, вот как Федор Почтарь. — Моряк засмеялся, хлопнув по плечу высокого молдаванина.

Тот тоже улыбнулся и сказал:

— Правильно, есть и в Эфиопии мои земляки. Мы их встретили, когда бродили по городу. Ходили, ходили... Жара, разморило, пить охота. Хотели найти газировочки, как у нас, из автомата. Ничего подобного! Попытались спросить у одного, другого... не понимают! Смотрим, навстречу идут мужчина и две женщины. Только взглянул на них — сразу будто родных встретил! Лица совсем наши, такие милые, родные... Подходят они к нам. Мужчина молчит, улыбается, а женщины так радостно: «Мальчики, вы что, пить хотите?» Оказалось, что это наши советские врачи. Они вместе с работниками посольства приехали из Аддис-Абебы, где работают в госпитале. Не советовали они нам пить ни воду, ни пепси-колу.

Он помолчал, а потом заметил:

— Они, оказывается, были у нас на корабле. Очень понравилось им. Так расхваливали чистоту, порядок, что даже неудобно слушать было.

— Были, и даже я их чаем поил, — вмешался в разговор вестовой кают- компании.

— Вы знаете, — обратился ко мне лейтенант Пошибайло, — когда мы были на «Протее», французском корабле, я разговаривал с их корабельным врачом. Рассказываю ему, что у нас школьники хорошо знают историю Франции, её революционные традиции. Что у нас в Ленинграде есть улица Марата, набережная Жореса... Он удивился — не предполагал такого, а мне сказал, что в Париже есть музей Ленина и одна улица названа Сталинградской в честь нашей замечательной победы. Приятное впечатление осталось после такого визита и встречи.

И вот настал день проводов. Команда построена по большому сбору. Оркестр играет марш «Прощание славянки». Вижу на берегу грустные лица. Руку в приветствии держит посол. Прослезилась его жена Мария Леонтьевна. Приветливо машут товарищи из посольства...

«Прощай, Эфиопия!» Мы снова взяли курс на юг. Плещется солёное Красное море. Жаром веет с африканского материка.

Прошло совсем немного лет, и снова жизнь привлекла внимание мировой общественности к Эфиопии, к Красному морю. Что касается событий в Эфиопии, то читатель знает о них. Народ недолго терпел тиранию самодержавия и его клики. Революционная буря всколыхнула народные массы. В стране начались демократические преобразования. Революционный процесс продолжается».

Следующий визит состоялся 8-13.02.1973 г. Визит ЭМ «Скрытный» возглавил контр-адмирал М.Г.Путинцев, он же – визит 13-19.02.1974 г. ЭМ «Дальневосточный комсомолец».

27 февраля 1974 г. в воинских частях в Асмаре вспыхнули волнения. Личный состав ВМС Эфиопии, базирующийся в порту Массауа, присоединился к ним и морские пехотинцы взяли порт под свой контроль. 12 сентября 1974 г. в результате военного переворота был свергнут с престола и взят под стражу император Хайле Селассие I. Власть перешла к Временному военно-административному совету (ВВАС), который первоначально состоял из 120 военнослужащих в звании от рядового до майора. Генерал Аман Михаэль Андом, председатель ВВАС, фактически стал главой государства.

Борьба за власть между лидерами Военного совета, правящего Эфиопией, привела к отставке генерала Амана 22 ноября 1974 г., и в ночь с 23 на 24 ноября генерал Аман был убит в результате вооружённого столкновения недалеко от своего дома. За этим последовали казни 60 человек бывших официальных лиц, включая 32 офицеров, кабинет министров, членов благородных семей и одного принца.

20 декабря 1974 г. опубликовано обращение ВВАС к народу (программа военного руководства Эфиопии), где подчеркивалась важность проведения аграрной реформы. Одновременно ВВАС объявил о том, что Эфиопия будет развиваться по социалистическому пути.

В 1975 г. правительство национализировало 72 промышленных предприятия и приобрело большую часть акций 29 предприятий. Были национализированы также банки, финансовые учреждения и страховые компании. По распоряжению властей все учебные заведения были закрыты на год, а учащиеся и преподаватели направлены в сельские районы, где они должны были разъяснять крестьянам цели государственной политики, обучать их началам санитарии и гигиены и знакомить с передовыми методами ведения сельского хозяйства. Произошли пограничные конфликты на границе с Французским Сомали (Джибути), вызванное вторжением в Эфиопию афарских сепаратистов и исских племён (1975-1977 гг.)., опять начались крупномасштабные боевые действия в Эритрее.

В 1976 г. был создан маоистский Народный фронт освобождения Тыграя (НФОТ), начавший борьбу против военного режима. В середине 1976 года были расстреляны ещё несколько высокопоставленных членов ВВАС. В апреле 1976 г. обнародована Программа национально-демократической революции, предусматривающая строительство народно-демократической республики как переходного этапа на пути к социализму, создание единого фронта всех прогрессивных сил под руководством партии рабочего класса, по национальному вопросу - право каждой национальности на самоопределение в форме региональной автономии, уважение языков, культуры и религии.

Но положение в стране осложнялось не прекращавшимся в течение многих лет войной с эритрейскими сепаратистами. В конце ХIХ века Эритрея стала итальянской колонией. Эфиопия, одно из древнейших государств мира, была оккупирована Италией в 1935 году. Во время второй мировой войны Эфиопия не только добилась независимости, но и совместно с британскими войсками освободила Эритрею. Она, однако, оставалась под британским владычеством вплоть до 1952 года, когда по решению ООН была присоединена к Эфиопии на федеративных началах. Но в 1962 году император Эфиопии Хайле Селассие I упразднил федерацию, и Эритрея получила статус провинции. Эритрейцы образовали Фронт Освобождения Эритреи (ELF), развернувший боевые действия против правительственных войск. Идеологические и этнические различия раскололи Фронт Освобождения Эритреи (ELF) и в 1970 г. это привело к формированию Народного Фронта Освобождения Эритреи (EPLF), который использовал марксистскую идеологию и получал помощь от социалистических и развивающихся стран. С 1972 по 1974 гг. между этими двумя группами шла ожесточённая гражданская война. В конечном итоге EPLF победил. Тем не менее, к началу 1977 г. EPLF имел приблизительно 15000 бойцов, а ELF всё ещё имел численное превосходство и с 20000 бойцами активно участвовал в борьбе. В январе 1974 года EPLF нанёс серьёзное поражение императорской армии, тем самым ускорив падение режима, который был свергнут в феврале того же года. Но и после объявления Эфиопии республикой война не прекратилась.

31 января 1977 г. силы эритрейских сепаратистов (EPLF) захватили город Ом Хаджэр на границе с Суданом и начали наступление на Тэсэнэй, который взяли 12 апреля. В течение следующих месяцев сепаратисты продолжили наступление: 3 июля ими был захвачен г.Кэрэн, в августе они захватили города Акордат и Барэнту. Почти 90 % территории Эритреи находилось под их контролем, и там мятежники начали формировать структуры государственной власти. В их вооружённых силах было приблизительно 12000 солдат регулярной армии и приблизительно 28000 бойцов вспомогательных служб, на вооружении было несколько танков М 24 и М 41, захваченных у эфиопской армии, артиллерия, миномёты, зенитные орудия. Подразделения EPLF активно действовали по всему побережью Красного моря, но были явно неспособны пойти в большое наступление на порт Асэб. Однако осенью они блокировали порт Массауа, полностью парализовав его работу. Эксплуатация порта Массауа после 1975 г. и так резко сократилась, а теперь вообще почти замерла. Так, если в 1978 г. в Массауа зашло всего 83 судна (в 1973 г. было 800 судов), то в Асэб зашли 488 судов. Грузооборот порта в 1978 г. составил всего 125 тысяч тонн, в то же время асэбского порта ‑ 1,8 млн. тонн.

Ситуация осложнялась тем, что в январе 1977 г. и в провинции Огаден Освободительный фронт западного Сомали (WSLF) начал боевые действия против эфиопских властей. Эфиопские силы в провинции были вынуждены отступать и укрепились на базах Джиджига, Харэр и Дыре-Дауа. Все это усугублялось нестабильной обстановкой в Эфиопии. 3 февраля полковник Менгисту Хайле Мариам становится единоличным главой Эфиопии после того, как в кровавом сражении на улицах столицы были убиты восемь членов правящего Военного совета во главе с бригадным генералом Тафари Банти. Все яснее становилась роль Сомали в начавшемся восстании в Огадене. Советское руководство предпринимало усилия для предотвращения конфликта между Эфиопией и Сомали. В феврале 1977 г. Кремль предложил Сомали и Эфиопии создать федерацию, в марте кубинский лидер Фидель Кастро в ходе визита в страны Арабского Рога договорился о встрече между эфиопским лидером Менгисту и президентом Сомали Сиадом Барре в Адене. Там Кастро защищал идею создания марксистской федерации между Эфиопией и Эритреей, а также конфедерации Эфиопии, Сомали, Джибути, и Северного и Южного Йемена. Но Сиад Барре нашёл призывы Кастро к урегулированию отношений с Менгисту на основе социалистического братства неубедительными, и отклонил предложение. Тем не менее, сомалийцы обещали Кастро, что «они никогда не вторгнутся в Эфиопию, и они никогда не применят свои вооружённые силы для нападения на исконную территорию Эфиопии». При этом сомалийцы никогда не рассматривали Огаден как часть законной территории Эфиопии. Воздействовать на сомалийцев, не обострять отношения с соседями пытался и Николай Подгорный, сопровождавший Кастро во время его визита в Могадишо. Но сомалийцы не желали отказываться от исторической возможности включать Огаден в состав Сомали. Лидеров Сомали больше не впечатляли советские просьбы быть "терпеливым", и они решили активизировать действия. Получив заверения советского руководства в том, что Сомали воздержится от втягивания в конфликт, Аддис-Абеба несколько успокоилась. Более того, в апреле эфиопская армия переместила артиллерию и бронетанковый батальон от Годе в северо-западные районы страны для борьбы с эритрейскими сепаратистами. А ведь Годе имел стратегическое расположение у сомалийской границы с единственным хорошим аэропортом в Огадене. Но в мае трёх-шеститысячные отряды подготовленных в Сомали бойцов Освободительного фронта западного Сомали (WSLF) пересекли границу и присоединились к силам местных лидеров сопротивления. Это вторжение не было стихийным эпизодом партизанской войны, а являлось хорошо запланированной стратегической кампанией. Их непосредственной целью было нанесение вреда тому, что осталось от экономики Эфиопии, они намеревались также перерезать единственную железнодорожную линию страны, которая связывает Аддис-Абебу с Джибути. В июне партизаны напали на поезд и вскоре после этого взорвали пять мостов, остановив всё движение. Гарнизоны были также атакованы, особенно авиабаза в Годе, а также близлежащие казармы 5-ой бригады 4-й армии.

Эфиопия оказалась в сложном положении, ведя боевые действия на нескольких фронтах, и не могла обойтись без иностранной помощи. До революции оружие и снаряжение поставляли американцы, Эфиопия была главным получателем американской военной помощи (в 1950-1963 гг. она составила 62,3 млн. долларов, в 1964-1970 гг. – 78,2 млн. долларов, в 1971-1976 гг. – 65,9 млн. долларов). Но после свержения императора США стали приостанавливать снабжение Эфиопии и новое руководство начало искать новые источники снабжения. В декабре 1976 г. в Москве был подписан долгосрочный договор между СССР и Эфиопией о военной помощи на сумму 100 миллионов долларов, по которому должны были поставляться танки Т-34. В феврале 1977 г. США свернули все контакты с Эфиопией под предлогом нарушения ею прав человека. 23 апреля 1977 г. Эфиопия закрыла консульства Соединенных Штатов и других западных государств в Асмаре. Из страны была выслана американская военная миссия, прекратила функционирование их военная база. Военным атташе США, Великобритании, ФРГ и Египта было предложено покинуть Эфиопию. Оставалась одна надежда на СССР. В мае 1977 г. Менгисту Хайле Мариам прибыл с официальным визитом в Москву. В ходе визита была подписана Декларация об основах дружественных взаимоотношений и сотрудничества между СССР и Эфиопией. Новый договор о поставках вооружений был заключен на сумму 400 миллионов долларов, и подразумевал поставки более современных вооружений, чем после подписания первого договора. При этом в обмен на военную помощь эфиопский лидер обещал предоставить СССР в качестве военно-морской базы эфиопский порт Массауа. И уже в мае-июне 1977 г. Советский Союз начал поставлять в Эфиопию военную технику. В мае было переброшено 20-40 танков «Т-34», столько же бронемашин и орудий, а в июне ещё 80 танков «Т-54». Вместе с оружием восстанавливать развалившуюся эфиопскую армию в страну прибыли и специалисты и военные советники, направленные в Эфиопию на основании распоряжения Совета Министров СССР № 1823 от 13 августа 1977 г. Главным военным советником был назначен заместитель командующего ВДВ генерал-лейтенант Петр Васильевич Чаплыгин (1977–1981). В дальнейшем эту должность до упразднения загрангруппы занимали соответственно генерал-лейтенант В. Демин (1981–1984), генерал-полковники М. Тягунов (1984–1985), X. Амбарян (1985–1987), генерал-лейтенанты А.Денисов (1987– 1989) и В.Самсонов (1989–1991). В конце лета 1977 г. госдепартамент США сообщал о том, что в Эфиопии находилось 100 советских военнослужащих. Постепенно численность аппарата советских военных советников и специалистов в эфиопских вооружённых силах росла и, по некоторым оценкам западных исследователей, достигла 2–3 тыс. человек.

13 июля 1977 г. в боях на территории Эфиопии стали принимать участие первые регулярные соединения армии Сомали. 21 июля самолёты Сомали «МиГ-21МФ» - частично, по сообщениям, с иракскими и сирийскими пилотами – начали атаки по различным объектам в Эфиопии. Они сначала попробовали нейтрализовать остатки эфиопских ВВС на лётных полях вблизи зоны боёв, и уже в первый день этого воздушного наступления эфиопский «DC-3» был перехвачен и расстрелян у города Харэр. 23 июля началось полномасштабное вторжение, режим Сиада Барре бросил 42 тысячную армию – 12 механизированных пехотных бригад, 250 танков, сотни артиллерийских орудий, более 30 современных самолётов, стремясь захватить часть территории Эфиопии (до этого, в шестидесятые годы, их нападения были отражены дважды). Эфиопы располагали в провинции только 3-й пехотной дивизией и рядом отдельных частей - всего 10200 человек, 45 танков M41/M47, 48 артиллерийских и 10 зенитных орудий. Ко всему прочему эти и так немногочисленные силы были распылены по отдельным гарнизонам и постам. Сомалийцы же, концентрируя войска на направлении главного удара, легко взламывали эфиопскую оборону, беря обороняющихся в клещи, при необходимости окружая их, создавая "мешки" и "котлы".

Эфиопские власти публично не осуждали сомалийское вторжение до 24 июля, и вплоть до сентября они сохраняли с Сомали дипломатические отношения, полагаясь на обещания, что Советскому Союзу удастся уговорить сомалийцев уйти из Огадена.

Уже через несколько дней после начала военных действий сомалийцы взяли города Дагабур и Кебри Дехар. Особенно болезненной для Эфиопии оказалась потеря военно-воздушной базы Годе. После четырёх дней воздушных налётов на аэродром Годе, 25 июля, Могадишо объявил, что в результате этих атак уничтожено "по меньшей мере" восемь эфиопских самолётов. Кроме "МиГ", в качестве бомбардировщиков сомалийцы использовали свои транспортные Ан-26 (естественно, там, где не было сильной ПВО), штатно оснащенные балочными бомбодержателями и прицелами НКПБ-7. После первых успехов сомалийцы, не снижая темпа, перегруппировали свои силы и начали наступление в направлении Джиджиги и Харэра. Менее чем через неделю, к концу июля, сомалийцы захватили примерно 60 % территории Огадена. Эфиопская армия была слаба, кроме того, ей приходилось вести борьбу с эритрейскими сепаратистами.

В июне 1977 г. режим Менгисту, по сообщениям, пригласил израильских пилотов, чтобы восстановить эфиопские ВВС. И уже утром 26 июля два «F-5As», ведомые израильтянами, около Харэр обнаружили четыре сомалийских «МиГ-21МФ» и в воздушном бою сбили двоих из них, а два других столкнулись при попытке уклониться от ракеты, запущенной с «F-5s». Воздушные бои сопровождались боями пропагандистскими. На следующий день эфиопские СМИ раструбили на весь мир, что доблестными вооружёнными силами Эфиопии было сбито 9 самолётов противника, в том числе 8 МиГ-21. Сомалийцы в долгу не остались, заявив в ответ, что их ВВС удалось сбить шесть F-5. Несмотря на это фиаско, ВВС Сомали продолжили воздушное наступление, регулярно нанося удары по эфиопским лётным полям и скоплению сил на земле. Партизаны - теперь поддержанные бронетехникой армии Сомали - продолжили наступление. И уже 9 августа 1977 режим в Аддис-Абебе был вынужден признать, что он потерял контроль над провинцией Огаден. Сомалийцы сосредоточили главные усилия на захвате трёх важнейших и наиболее крупных городов провинции Джиджиги ‑ Дыре-Дауа и Харэра. Именно вокруг них в августе разгорелись наиболее ожесточённые бои. В середине августа в Дыре-Дауа сомалийские танки смогли прорваться к аэродрому на окраине города, но были отброшены эфиопскими частями. В боях за город погибли 150 эфиопских солдат и 500 сомалийцев. Сомалийцы силами нескольких механизированных бригад осадили Джиджигу. 4-14 сентября сомалийские войска и партизаны (WSLF) разбили эфиопские силы в сражении при г.Джиджига, куда были стянуты отступавшие из Огадена эфиопские части, уничтожив или захватив 50 танков. Сомалийцы тоже понесли серьёзные потери ‑ они потеряли под Джиджигой 45 танков, примерно половину от трёх танковых батальонов, находившихся на этом участке фронта. ВВС противоборствующих сторон понесли существенные потери. К середине сентября эфиопские представители утверждали, что сомалийцы потеряли по крайней мере 23 истребителя, приблизительно десять из который в воздушных боях - включая два «МиГ-21МФ» в другом столкновении с «F-5As» под Кэбри- Дэхар, и два сбитых 11 августа при налёте на эфиопскую авиабазу Айша от ракет советского ЗРК С-125. Кроме того, много сомалийских самолётов потерпело аварию из-за технических сбоев, так, что только приблизительно десять «МиГ-17» и «МиГ-21» оставались в строю на авиабазе Харгейса. Эфиопия перебросила все остающиеся в эксплуатации истребители «F-5» и два пригодных к эксплуатации бомбардировщика «Канберра» на авиабазы в Бахир Дар и Дыре-Дауа и также понесла потери, включая два F-5A, сбитые зенитным огнём сомалийцев, гражданский DC-3, сбитый ракетой ПЗРК "Стрела", военный С-47 (был уничтожен на земле во время налёта на аэродром Джиджига), и, вероятно, обе «Канберры». 29 сентября сомалийцы захватили важный горный проход Марда, и одна из колон направилась к Харару. Город и 3-я эфиопская армия оказались в осаде.

7 сентября 1977 г. Эфиопия разорвала дипломатические отношения с Сомали. На подмогу Эфиопии пришла Куба. Ещё 14-16 марта в Аддис-Абебе с визитом побывал Председатель Государственного совета и Совета Министров Кубы Ф.Кастро, и там лидеры договорились о направлении кубинских войск на помощь Эфиопии. По сообщениям госдепартамента США, численность кубинских военных советников в Эфиопии возросла с мая по октябрь 1977 г. с 50 до 400 военнослужащих. В августе прибыли первые небольшие кубинские подразделения, имевшие целью подготовку и обучение эфиопской армии. Переброски более крупных частей началась в ноябре-декабре, часть из них перебросили по воздуху, а часть ‑ по морю. СССР предоставил свои корабли, в том числе лайнер «Адмирал Нахимов», для перевозки этих частей и вооружений. Кубинские войска перебрасывались не только с Кубы, но и из Анголы. Всего было переброшено шесть кадровых бригад - 18 000 человек под командованием дивизионного генерала Арнальдо Очоа. Первый кубинский танковый батальон прибыл на фронт уже 28 декабря 1977 г. С сухопутными войсками перебрасывались и авиационные части. В западной печати говорилось о "100 кубинских лётчиков и 1000 техников", также муссировались слухи о советских авиаторах, которые отправились на Кубу, чтобы "залатать" дыры, образовавшиеся в системе ПВО острова из-за того, что кубинские пилоты воевали в Эфиопии. На самом деле реальное число лётного состава РВС было завышено в несколько раз. При этом основная часть инженеров и техников была представлена советскими специалистами. В Эфиопии ВВС были представлены достаточно скромно - двумя истребительными эскадрильями (одна на МиГ-17Ф, другая на МиГ-21бис) и несколькими вертолётами Ми-8, которые были переброшены в страну в декабре 1977 г. и размещены на передовых авиабазах Дыре-Дауа и Харэр. Командовал кубинской авиационной группировкой подполковник Рубен Интериан, а его заместителем стал подполковник Луис Алонсо Рейна. Оба были опытными лётчиками, получившими высшее военное образование в Советском Союзе. Всю вторую половину 1977 г. факт наличия кубинских войск в Эфиопии отрицался как Эфиопией, так и Кубой. В начале октября 1977 г. МИД Эфиопии назвал «беспочвенными и злобными измышлениями» заявления представителей Сомали, в которых говорилось о переброске кубинских войск из Анголы в Эфиопию. Эфиопским дипломатам вторили их коллеги кубинцы – «МИД Кубы заявляет, что утверждения о том, что в Эфиопии находятся кубинские войска, являются вымыслом. В Эфиопии нет не только ни одного кубинского подразделения, но и ни одного кубинского солдата». Помимо военнослужащих из Советского Союза и Кубы на стороне Эфиопии сражался контингент "добровольцев" из Южного Йемена (2000 человек). Кроме того, вооружение и снаряжение для эфиопской армии поставляли ГДР, Чехословакия, Южный Йемен, Северная Корея. Свою лепту в поддержание боеготовности эфиопских F-5 сыграли поставки запчастей из Вьетнама (из трофейного "наследства" южновьетнамских ВВС). Однако в боевых действиях представители этих государств, в противовес спекуляциям в прессе, не участвовали.

После целого ряда поражений осенью 1977 г. от армии Сомали глава Эфиопии Менгисту Хайле Мариам отправился в октябре 1977 г. за помощью в СССР. Его встретили как лучшего союзника, были обещаны не только обширные военные поставки на сумму 385 миллионов долларов, но и содействие в получении согласия Ф. Кастро на отправку кубинских добровольцев в Эфиопию. После этого в течение трёх месяцев ноября 1977 г. - января 1978 г. приблизительно пятьдесят советских судов прошли через Суэцкий канал на пути к порту Асэб, доставив многочисленные военные грузы, в том числе истребители, танки, буксируемые и самоходные артиллерийские орудия, реактивные системы залпового огня и зенитно-ракетные комплексы и боеприпасы - приблизительно 60 000 тонн грузов - для поставки на фронт в Огаден. Кроме того, Москва отправила дополнительное оборудование и с территории НДРЙ (Южный Йемен). Помимо морского флота с 25 ноября 1977 г. советские ВВС организовали воздушный мост в Эфиопию, задействовав не менее 225 самолётов Ил-18, Ан-12B, Ан-22, и транспортные Ил-76 для доставки установок залпового огня «BM-21», танков T-55 и T-62, «БМП-1», 130-мм, 155-мм и 185-мм артиллерии, боеприпасов и прочих запасов. В течение следующих двух недель советские транспортные самолёты приземлялись и разгружались в Аддис-Абебе каждые 20 минут. Так, в ноябре - декабре 1977 г. самолётами Ан-22 8-го и 81-го полков было выполнено 18 рейсов, перевезено 455 т грузов, в том числе 37 единиц боевой техники. При организации воздушного моста использовались разнообразные маршруты полёта самолётов, в том числе из Ташкента, через Багдад, на Аден к Аддис-Абебе. Другой ‑ из черноморских аэродромов, используя турецкие воздушные коридоры. Конечная цель перелёта маскировалась, порой ею объявлялся Аден, кроме того, военно-транспортные самолёты заявлялись как гражданские транспортные, которым предоставлялось разрешение на пролёт. Из–за этого едва не произошёл скандал, когда 11 января 1978 г. транспортный самолёт «Ан-22», совершавший транзитный перелёт, был задержан пакистанскими властями в Карачи после приземления для дозаправки. Пакистанцы потребовали разрешить им провести досмотр самолёта, но его удалось избежать после вмешательства советского посла. Всего за эти несколько месяцев морским и воздушным путем в Эфиопию, по западным данным, было поставлено 80 самолётов и вертолётов (в том числе 48 истребителей «МиГ-21» разных модификаций, 10 вертолётов «Ми-6», несколько транспортных «Ми-8» и 6 боевых «Ми-24A», позже их число было увеличено до 16), 600 танков и 300 зенитно-ракетных комплексов. По оценке западных стран, вся помощь оценивалась примерно в один миллиард долларов, при этом четвертая часть из поставленного была передана безвозмездно. Вооружение и снаряжение для эфиопской армии начали поставлять также ГДР (дизельные грузовики «ИФА»), Чехословакия (стрелковое оружие), Южный Йемен (танки Т-34, реактивные системы залпового огня БМ-21 «Град» с расчётами), КНДР (обмундирование), помощь и поддержку Эфиопии оказала Ливия, оплатившая часть поставок оружия.

Осенью 1977 г. в Эфиопию для уточнения ситуации прибыла делегация от разных управлений Генерального штаба и видов Вооружённых Сил и родов войск, во главе с первым заместителем главнокомандуюшего Сухопутными войсками генералом армии В.Петровым. В их числе операторы - генерал-лейтенант В. Мазирка и полковник Соловьев, авиатор - генерал-лейтенант авиации Г. Дольников, танкист генерал-майор Г. Лутовинов, артиллерист - генерал-майор Н. Олещенко, специалист ПВО полковник В. Пашковский и другие. В их задачу входило ознакомление на месте с обстановкой после вторжения сомалийских вооружённых сил в Эфиопию и оказание помощи эфиопской армии в изгнании агрессора. Традиционно, ещё с императорских времён, военную помощь Эфиопии оказывали американцы. Техника была в основном из США, специалисты тоже, и военное образование большинство кадровых эфиопских офицеров получило в Америке. Но тактически войска были обучены слабо, оперативным искусством командиры самых высоких рангов не владели. Эфиопская армия занимала оборону в линию, распыляя силы и средства. Кроме ошибок чисто военных, был полностью исключен фактор внезапности в действиях эфиопской армии. Осведомлённость противника обо всех наших планах была просто поразительной. Стоило, скажем, на совещании, где присутствовали офицеры штаба фронта и министерства обороны Эфиопии, объявить о планах очередной операции, как противник немедленно принимал контрмеры. Поэтому советским советникам пришлось все операции планировать самостоятельно и объявлять решение только накануне. Когда советские специалисты занялись организацией сопротивления сомалийской армии, то из Москвы были вызваны для консультации специалисты, буквально за неделю до этого высланные из Сомали. Они рассказали о сильных и слабых сторонах противника, о том, на каких примерно направлениях какие войска действуют. Это они знали хорошо, ведь почти пятнадцать лет мы поставляли туда оружие и многие офицеры, в том числе и старшие, окончили наши училища и академии, а потому воевали сомалийцы по всем правилам, по советским боевым уставам. Вот как об этом вспоминал участник тех событий Николай Федорович Олещенко:«Знаете, бывало очень обидно прыгать, как зайчик, под разрывами снарядов сомалийской артиллерии и знать при этом: по нам стреляют из советских пушек, снарядами, сделанными на советских заводах советскими рабочими, люди, которых мы научили стрелять. Слава Богу, что мы не успели поставить в Сомали дальнобойные реактивные системы. У них были всего одна батарея и четыре установки реактивных миномётов «Град», а боеприпасов к ним – кот наплакал. Эти системы им продали для обучения, а основная партия была завёрнута уже в пути и разгружена с кораблей в Эфиопии. Ещё бы несколько дней, и нам бы пришлось туго. Повезло и в том, что в первых боях сомалийцы понесли значительные потери в лётном составе, по аэродромам были нанесены авиационные удары. Поэтому их самолёты нам почти не досаждали. Наши советники знали схему расположения сомалийских ПВО, и эфиопские, и кубинские лётчики успешно наносили бомбовые удары по аэродромам, скоплениям живой силы и техники».18 ноября 1977 года состоялась встреча нашей делегации с руководителями Эфиопии во главе с членом Временного военного административного совета (ВВАС) майором Алисам Тедла. На встрече была доложена обстановка на фронте и высказаны просьбы эфиопской стороны оказать ей военную помощь, в том числе поставками вооружения, военной техники и снаряжения. Затем началась работа членов советской делегации в штабах и в войсках. При этом было налажено тесное взаимодействие с руководством кубинской группировки войск, переброшенной в Эфиопию. В составе Восточного фронта кубинцы имели две танковые, одну механизированную бригады и две авиаэскадрильи с истребителями «МиГ-21бис», «МиГ- 21Р» и «МиГ-17». В соединениях и центральном аппарате Министерства обороны Эфиопии активизировалась работа советских военных советников и специалистов, которыми руководил лавный военный советник генерал-лейтенант П.Чаплыгин. 24 ноября 1977 г., погиб первый советский военнослужащий майор В. Соколов – специалист при начальнике разведки эфиопской бригады спецназначения.

В Сомали быстро поняли, что времени у них больше нет, и 28 ноября они организовали своё последнее наступление в направлении городов Дыре-Дауа, Харэр и Бабиле. Сомалийские войска пытались захватить город Харэр, пользуясь тем, что плохая погода вынудила ВВС Эфиопии оставаться на земле. Однако в декабре первые кубинские подразделения были уже в районе действий, и благодаря их поддержке наступление потерпело неудачу.

Как указывалось выше, для снабжения Эфиопии мог использоваться только порт Асэб. Он был основан итальянцами в 1869 г. Долгое время он не имел сколько-нибудь значительного коммерческого значения. В 30-е годы в Асэбе началось промышленное производство поваренной соли, в том числе для экспорта, которое обусловило расширение внешнеторговых операций через порт. Тем не менее, до конца 50-х годов Асэб оставался небольшим рыболовецким бункеровочным портом, а его хозяйственная деятельность ограничивалась производством и экспортом соли. В конце 50-х он был реконструирован при содействии югославских специалистов. Значительным стимулом к развитию порта послужили строительство и ввод в эксплуатацию в 1967 году при техническом содействии СССР нефтеперегонного завода в комплексе с крупным танкерным причалом. В начале 70-х годов общая длина причалов в порту составляла около 1,5 км, появилась возможность одновременно обрабатывать 6 судов с осадкой до 9,9 м и пять судов с осадкой до 7 м. С февраля 1978 г. содействие в модернизации этого порта оказывала ГДР. В 1979—1980 гг. были удвоены площади складских помещений, смонтированы транспортёры для разгрузки сыпучих грузов. Кроме того, в 1978 отдельный мобильный инженерный батальон – ОМИБ ЧФ выполнил работы по созданию пункта маневренного базирования в порту Асэб.

Наши транспорты от Суэцкого канала до порта Асэб шли под охраной боевых кораблей, в их числе был и СКР пр.50 «Ворон» ЧФ. Необходимость в этом была. Зимой 1977-1978 г. северо-йеменские патрульные суда в районе острова Зугар перехватили несколько иностранных судов (американское, французское и русское), зашедших в воды спорных островов и потребовали покинуть эти воды. Служивший на сторожевике «Ворон» Олег Харитонов вспоминал: «…в порту их разгружали, предварительно закрыв обзор с моря брезентом, но было видно (техника и люди). Выгрузка велась ночью, т.к. там же были иностранные корабли». В августе 1977 г. было подписано советско-эфиопское соглашение о торговом судоходстве. В дальнейшем советский флот участвовал в переброске кубинских частей в порт Асэб, для чего были задействованы гражданский суда, в том числе лайнер «Адмирал Нахимов». Именно кубинские части при руководстве советских советников осуществили разгром вторгшихся частей сомалийской армии.

Ситуация в Эритрее тоже не успокаивала. 23 декабря 1977 г. Народный Фронт Освобождения Эритреи (EPLF) начал наступление на порт Массауа, один из трёх городов провинции, остававшихся под эфиопским контролем. В связи с угрожающем положением в Эритрее эфиопское руководство перебросило в этот район часть ВВС, не дожидаясь завершения боевых действий с Сомали. В декабре 1977 г. и в январе 1978 г. сюда были передислоцированы: эскадрилья F-86, несколько недавно прибывших истребителей МиГ-21 и по сообщениям ‑ даже единственный остающийся бомбардировщик Канберра B.Mk.52. Эти силы, применяя напалм, атаковали пять городов между Асмэрой и Тэсэнэй, что позволило эфиопской армии сорвать наступление мятежников, пока главные силы эфиопской армии были сконцентрированы на борьбе с вторжением Сомали в Огадене.

В сдерживании наступления эритрейцев на Массауа помощь эфиопской армии оказали южно-йеменские войска и советский флот. В 1977 г. Южный Йемен (НДРЙ) поддержал Эфиопию в её действиях против Сомали, но реальную помощь они оказали в борьбе против эритрейских повстанцев, осадивших порт Массауа. ВМС НДРЙ направили туда СДК пр.770 «Сира» (бортовой номер 137) с собственным десантом. Не отставали и советские моряки. Участник боевого похода на БДК «50 лет шефства ВЛКСМ» бортовой номер 386 (капитан 3 ран­га А.Маркин) в зоне Индийского океана в составе батальона морской пехоты ТОФ с июня 1977 г. по май 1978 г. сержант Юдин Сергей Михайлович вспоминал, что после того как БДК участвовал в эвакуации наших граждан из Сомали, они перебрасывали вооружение из Йемена: «… Ходили между Эфиопией и Йеменом: в Могадишо (у автора здесь ошибка надо читать – Массауа) разгрузили с борта роту Т-55 и взвод плавающих танков, полковые миномёты, бэтээры. Эфиопов с этой техникой работать обучали прямо в песках (мы жили в пустыне, в палатках). Там же, в Эфиопии, все наши танкисты были представлены к боевым медалям: они вывели из окружения министра обороны; разведчики и сапёры наши тоже поработали, а мы десантировались в основном для боевого прикрытия. Я вообще-то наводчик БМ-21 (система «Град»), но и с полковым 122-мм миномётом неплохо справляюсь. Правда, пострелять не пришлось, разве только с эфиопскими учениками». Помимо тихоокеанских морских пехотинцев в Эфиопии выполняли интернациональный долг и балтийские морпехи. Михаил Палаткин, вышедший на БС в Анголу в ноябре 1977 г. на БДК «Николай Фильченков», вспоминает: «Воевать пришлось ребятам с Балтики. С их кораблём из Севастополя мы выходили вместе. А на подходе к Египту они ушли через Суэц на Эфиопию. Там тогда как раз разразилась эфиопско-сомалийская война. Защищать дружественную Эфиопию от агрессии Сомали помогали и советские военнослужащие».

В Эфиопии усиленная рота 55-й дивизии морской пехоты Тихоокеанского флота с танковым взводом под командованием майора Вячеслава Ушакова высадилась в порту Массауа в феврале 1978 г. (по другим данным ‑ летом 1978 г.). Десант вошёл в огневое соприкосновение с сепаратистами. Оказывая помощь правительственным войскам Эфиопии, морские пехотинцы внесли весомый вклад в ведение обороны, не потеряв при этом ни одного человека убитыми и ранеными. Правда, близость переднего края боевых действий не позволила десантному кораблю подойти к берегу для принятия техники десанта, и решением Генерального штаба она была передана представителям эфиопской армии непосредственно на огневых позициях. Командир десанта майор В.К.Ушаков был награжден орденом Красного Знамени, зам. по технической части ст. лейтенант Бойко – орденом Красной Звезды; ряд офицеров, сержантов и матросов ‑ медалями «За боевые заслуги» и медалями Ушакова. Не остались в стороне и черноморцы. Механик 168 дивизиона спасательных судов Черноморского флота Игорь Рябинкин, находившийся тогда на спасательном судне «СС-21», вспоминает о событиях начала 1978 г.:«… СС-21 совместно с большим десантным кораблём высаживал десант в порт Массауа для вытеснения сепаратистов. Спасательное судно попало под обстрел, в ходе которого капитан 3 ранга Г. Ганзий (секретарь парткома дивизиона спасательных судов) получил ранение в ногу и был госпитализирован. Задача по вытеснению сепаратистов была выполнена… Через несколько недель СС-21 был возвращен в Средиземное море, а в июне 1978 года, когда командир и корабельные офицеры "прочно стали на ноги", нас с В. Васильевым (командир 162 дивизиона спасательных судов) отправили в Севастополь».

В течение многих недель в конце 1977 г. и начале 1978 г. приблизительно 25 советских военно-морских судов находились в Красном море в районе побережья Эритреи, где эфиопская армия вела гражданскую войну на трёх фронтах. В декабре 1977 г. – январе 1978 г., выполняя боевую задачу по оказанию помощи вооружённым силам Эфиопии, эсминец «Веский» (капитан 2 ранга Н.И.Малинка, с 06.12.1977 г. по 21.07.1978 г.) оказывал артиллерийскую поддержку правительственным войскам в боях с сепаратистами Эритреи в районе порта Массауа. 16 членов экипажа были награждены орденами и медалями СССР. Об этом советские граждане ничего не знали, иностранные средства массовой информации сообщали скупо. 6 февраля 1978 г. журнал «Тайм» сообщил, что советские боевые корабли своей корабельной артиллерией поддерживали наступление правительственных войск, обстреливая позиции сепаратистов у Массауа. Спустя почти тридцать лет об этом рассказал на страницах еженедельника «Якутск вечерний» участник тех событий Сергей Попов, служивший на эсминце «Веский». Из Владивостока вышли в октябре 1977 г., а в декабре были уже у берегов Африки. На борту было 4000 ящиков боезапаса: из них около тысячи — ракеты установки "Град", остальное — автоматы, патроны. Разгрузились в Массауа. «К эсминцу подошли советские КрАЗы, МАЗы, КамАЗы. Через несколько часов после выгрузки начали вести залповый огонь три реактивные установки "Град", которые стояли за бухтой. Только свист стоит: "У-тю, у-тю, у-тю…". Нечто похожее мы видели в кино, когда стреляли знаменитые "Катюши". Обстреливали ближайшую сопку. Снаряды взрывались не как в кино. На сопке то и дело вспыхивали белые облака дыма. Дым не чёрный, а белый-белый. Позже не раз наблюдали бомбометание наших МиГов. Представляешь, мы стояли далеко от берега, и наш мощный эсминец вибрировал от этих взрывов. …Бухта постоянно обстреливалась перекрёстным огнём. То и дело около эсминца свистели пули. С нами на пару стоял советский сторожевой корабль. Он однажды попал под пулемётный обстрел какого-то судна. Отвечать не стали, развернулись и поплыли обратно.

… Однажды объявили: подойдет эфиопский крейсер и будет обстреливать берег. Мы, матросы, с нетерпением ждали начала этого зрелища. После многочасового ожидания приплыл этот "крейсер". Корыто по сравнению с нашим кораблём. Спереди и сзади у него были 76-миллиметровые орудия. Думаем: сейчас как бабахнет. Долго стояли. Наконец бухнуло одно орудие. Спустя несколько часов выстрелило второе. "Пристреливаются, — говорим мы со знанием дела. — Сейчас дадут залп". Какое там! Уплыли. Чёрт его знает, что они там стреляли. "Крейсер", блин… Да такое корыто после нашего одного выстрела разнесло бы в щепки.»

Боевую задачу по оказанию помощи вооружённым силам Эфиопии оказывали и другие корабли: СКР «Ворон» пр.50 ЧФ, «СКР-23» пр159. ТОФ (06.12.1977-07.07.1978), «СДК-109» (01.12.1977-30.06.1978), БДК «Крымский комсомолец» (01.04.-30.09.1978), «СДК-82» (01.05.-31.08.1978) из состава ЧФ. Служивший на СКР пр.50 «Ворон» ЧФ Олег Харитонов вспоминал:«…там была натуральная войнуха. Брали "десант" (баржа с кучей ниггеров) и тащили их куда скажут. Близко к берегу шли, обстреливают с миномётов и со всего, что стреляет, отошли в море, баржу раскачивает, ниггеры выпадают!! Потом высаживались на о.Дахлак, для очистки от сепаратистов, промеров глубины и в дальнейшем организации нашей базы. Там когда-то была тюрьма, природа дикая! Когда уходили из Африки, нас меняли кто-то из наших (Потийских), не помню. Взяли назад в Союз одного нашего (членовредителя ‑ соляр в колено) и одного морпеха, их тоже меняли и у него нашли револьвер "Кольт". Особист содержал их в одной каюте, обидно. Морпех много чего рассказывал про береговые дела…»

Техническую поддержку действий наших судов оказывали выведенные после разрыва с Сомали из ПМТО Бербера в Аден (НДРЙ) плавучий док «ПД-66» и плавмастерская «ПМ-156» (капитан 3 ранга Яценко). Так, экипаж плавмастерской ремонтировал эсминец «Веский» (меняли трубки охлаждения котлов). В ходе ремонта от моряков эсминца ремонтники слышали об артиллерийской поддержке в районе порта Массауа, о кубинском десанте в Эфиопии.

В советской прессе того времени почти ничего об этом не было, и только в заметке о визите ГК ВМФ СССР Адмирала Флота Советского Союза С.Горшкова в Эфиопию на страницах журнала «Морской сборник» № 10 1980 г. было в нескольких строках упомянуто о советской помощи осажденному порту Массауа: «В 1978 г. сепаратисты подошли вплотную к порту, перерезали дорогу с Асмарой. Население города лишилось воды и продуктов. В то тяжелейшее время на помощь жителям Массауа пришли далекие, но надёжные друзья. Воду и продукты в осажденный порт доставляли советские суда. Мужественно сражался гарнизон, отбивая многочисленные атаки. С подходом правительственных войск группировка сепаратистов была разгромлена». А ведь именно тогда в Эфиопии ВМФ понёс первые потери. 5 мая 1978 г. от болезни умер советник начальника управления тыла ВМФ вооружённых сил Эфиопии, капитан 1 ранга И.П.Лопатин.

Но основной болевой точкой Эфиопии продолжался оставаться конфликт в Огадене. К началу 1978 г. эфиопская армия вместе с кубинскими подразделениями в Огадене насчитывала 26 бригад, около 230 танков, 180 орудий и минометов, 42 реактивные системы залпового огня. С воздуха их поддерживали более 40 боевых самолётов. Им противостояли 30 сомалийских бригад, около 130 танков, до 450 орудий и миномётов.

8 января 1978 г. эфиопские ВВС начали массированные воздушные удары F-5As, МиГ-21, и МиГ-23БН по позициям сомалийцев и по авиабазе в Харгейса. Замыслом, разработанным под руководством генерала армии В.Петрова и утвержденным председателем ВВАС Менгисту Хайле Мариамом, предусматривалось нанесение двух последовательных контрударов с целью разгрома сомалийцев в Огадене - севернее Дыре-Дауа и севернее Харэра (в дальнейшем, в связи с тем, что противнику стало известно о подготовке нашего наступления севернее Дыре-Дауа, первый удар нанесли южнее Харэра). Одновременно предусматривался переход в наступление и войск Южного фронта.

19 января 1978 г. в ответ на многочисленные обвинения западных стран (с подачи руководства Сомали об агрессивных планах СССР в Эфиопии), было опубликовано «Заявление ТАСС», в котором опровергались распространяемые слухи и разъяснялась позиция Советского Союза по поводу конфликта:«В последние дни в иностранной прессе распространяются сообщения и заявления официальных лиц, прежде всего Сомали, но и кое-где далеко за пределами этой страны, которые в заведомо искажённом виде представляют причины возникновения и нынешнего развития вооружённого конфликта между Сомали и Эфиопией. Утверждается, в частности, будто в боевых действиях на стороне Эфиопии принимает участие советский военный персонал, также «тысячи» граждан других социалистических стран. Распускаются слухи о готовящемся якобы с их помощью вторжении эфиопских войск на территорию Сомали и о том, что с этой целью в Эфиопию будто бы тайно прибыл министр обороны СССР. Пущены также в оборот провокационные вымыслы относительно воображаемого участия советских кораблей и самолётов в военных действиях, происходящих в Эфиопии.

ТАСС уполномочен заявить, что все эти измышления совершенно беспочвенны и цель их очевидна: попытавшись извратить действительное положение дел, прикрыть тем самым вынашиваемые кое-кем на Западе замыслы своего собственного вмешательства в сомалийско-эфиопский конфликт.

Правда же состоит в том, что Советский Союз со своей стороны сделал все возможное для того, чтобы не допустить возникновения вооружённого конфликта между Сомали и Эфиопией. Когда, однако, руководители Сомали вопреки здравому смыслу и усилиям истинных друзей сомалийского народа начали военные действия против Эфиопии и сомалийские войска вторглись на её территорию, Советский Союз, как и всегда в таких случаях, встал на сторону жертвы агрессии. По просьбе правительства Эфиопии он оказывает ей соответствующую материально-техническую помощь в отражении агрессии. Советский Союз поступил так, исходя из принципиальных установок своей внешней политики, невзирая на то, что за этим могли последовать и действительно последовали известные недружественные шаги сомалийского руководства и в отношении самого Советского Союза.

Между тем именно те, кто сейчас пытается бросить тень на Советский Союз и другие социалистические страны, в ту пору и публично и, как затем стало известно, в неофициальных контактах с сомалийским руководством по существу поощряли его к началу агрессии, обещая оказать Сомали помощь оружием. Теперь же, когда экспансионистские планы сомалийских руководителей терпят провал, их радетели за рубежом пытаются прийти им на выручку как путем продолжения поставок оружия в Сомали через третьи страны, так и публичными заверениями относительно возможности открытой военной помощи. Одновременно они пытаются запугать Эфиопию и те страны, которые поддерживают её справедливую борьбу против внешней агрессии.

И все это делается в условиях, когда, с одной стороны, регулярные сомалийские войска всё ещё продолжают оставаться на захваченной ими части территории Эфиопии, и когда, с другой стороны, руководство Эфиопии официально заявило, что единственной его целью является освобождение своих земель и что оно отнюдь не намерено посылать свои войска на территорию Сомали.

Что касается Советского Союза, то он, как и раньше, выступает за мирное урегулирование конфликта между Сомали и Эфиопией путём переговоров на основе взаимного уважения сторонами суверенитета, территориальной целостности, нерушимости границ и невмешательства во внутренние дела друг друга. Необходимой предпосылкой для такого урегулирования должен быть, конечно, безусловный и незамедлительный вывод сомалийских войск с территории Эфиопии. За примером того, что случается, когда военные действия прекращаются без немедленного отвода войск оккупантов с захваченных ими чужих земель, далеко ходить не приходится. Об этом говорит сохраняющаяся и по сей день взрывоопасная ситуация на Ближнем Востоке.

На тех, кто упорно отказывается извлечь должный урок из этого горького опыта, и ляжет вся ответственность за возможные последствия действий, поощряющих агрессора, которые способны ещё больше осложнить сомалийско-эфиопский конфликт и привести к новому обострению обстановки в мире в целом.»

С утра 24 января 1978 г. после интенсивной авиационной и артиллерийской подготовки эфиопские и кубинские части и подразделения перешли в наступление. Эфиопское контрнаступление позволило отбросить противника на несколько десятков километров, освободить многие населённые пункты. Сомалийцы потеряли 3 тысячи человек, 15 танков, значительное количество другой боевой техники и вооружения. Этот успех был воспринят в Эфиопии как «поворотный момент» всей войны.

К началу февраля положение Сомали и партизан WSLF в Огадене стало критическим: эфиопские ВВС разрушили почти всё их тяжёлое вооружение, а ряд быстрых наступлений разгромил большинство подразделений WSLF. Фактически, партизанам и регулярным отрядам Сомали угрожало быть отрезанными от своих баз в западном Сомали. Сказывалась нехватка вооружений. В конце ноября 1977 г. сомалийцы обратились к Саудовской Аравии за военной помощью, в частности ‑ попросили направить саудовские боевые корабли в порт Бербера. Саудовская Аравия привела свои Вооружённые силы в состояние боевой готовности. В декабре 1977 г. – январе 1978 г. Сиад Барре посетил Иран, Пакистан и Египет, ища политической поддержки и оружия; визиты оказались плодотворными. В январе президент Сомали получил гарантию от шаха, что Иран поможет им, если эфиопская армия нарушит границы Сомали. Он получил обещания помощи из Пакистана в виде поставок китайского оружия, которые начали осуществляться уже в январе. Были заключены контракты с 20 пакистанскими пилотами для обеспечения своих ВВС. От президентов Египта - Саддата и Судана – Нимейри было получено обещание поддержки в случае эфиопского вторжения. Их помощь для сомалийцев была особенно важна, так как Судан и Египет имели вооружения, поставленные ранее из СССР. Египтяне поставили сомалийцам оружия на 30 миллионов долларов. В конце января корреспондент агентства Франс Пресс сообщил из Могадишо, что Сомали получили партию вооружений, в том числе 30 танков американского производства, доставленных через Оман, и зенитные установки английского производства, доставленные из Пакистана и Саудовской Аравии. Саудовская Аравия также послала помощь сомалийцам. В начале февраля американская газета «Вашингтон пост» сообщила, что в Сомали прибыло около 60 танков «АМХ» французского производства, прибывшие из Саудовской Аравии. Из европейских стран только Западная Германия предоставила ссуду режиму Сиада Барре в 12 миллионов долларов, вероятно, взамен за сотрудничество с немецкими спецслужбами в деле освобождения захваченного террористами самолёта. В ответ на это Эфиопия выслала немецкого посла.

9 февраля 1978 г. в Сомали объявили общую мобилизацию, сопровождаемую объявлением военного положения. Отряды были перемещены на границу после того, как пограничный город Хайгейса бомбили эфиопские МиГи, в то время как большое количество беженцев из Огадена пересекли границу, и с ними прибыли, убегая из отрядов, бывшие партизаны. Продолжая наступление в направлении Джиджиги, эфиопские войска столкнулись с ожесточенным сопротивлением сомалийцев, закрепившихся на двух ведущих к городу проходах в горах — Марда и Шебеле. В соответствии с выработанным советскими военными советниками планом операции 10-я пехотная дивизия эфиопской армии перешла горные хребты, обойдя проход Марда, и вышла к Джиджиге. Город был подвергнут артиллерийскому обстрелу и воздушным бомбардировкам.1 марта сомалийские войска нанесли контрудар силами пехоты, танков и артиллерии, но потерпели неудачу. 3 марта их повторная попытка контратаковать также завершилась провалом. После того, как в район прибыли ещё 6000 кубинцев, они совместно с эфиопскими войсками и находившимися там кубинцами и поддержанные 120 танками T-54 и T-62, сломили оборону и 4 марта сомалийцы начали беспорядочный отход из Джиджиги. На следующий день город был взят наступающими. Всего под Джиджигой были разгромлены три сомалийские бригады общей численностью 6 тысяч человек. В успех эфиопских войск значительный вклад внесли советские военные советники и специалисты. Генерал В.Петров и генерал-майор Н.Олещенко находились на командном пункте западнее Харэра и наблюдали за боем. В первые дни наступление осуществлялось низкими темпами главным образом из-за боязни минных полей (после боевых действий на основных направлениях эфиопские сапёры сняли около 5 тыс. сомалийских противопехотных мин). Только решительным воздействием на некоторых командиров и личным примером генералу армии В. Петрову удалось ускорить продвижение войск. В один из критических моментов ожесточенных боев под Харэром, например, Василий Иванович сел в бронетранспортёр и повёл за собой кубинскую бригаду в обход предполагаемого минного поля. К слову сказать, так же он действовал и при проведении операции по окружению сомалийцев под Дыре-Дауа, когда лично вывел ударную танковую и мотопехотную группировку эфиопских и кубинских войск в тыл противника. Не отставали от руководителя делегации и другие советские генералы и офицеры. В составе группировки действовали наши экипажи 12 радиостанций и аппаратуры ЗАС, бесперебойно обеспечивая закрытой связью не только руководство кубинцев и эфиопов, но и советский аппарат военных советников. Советские лётчики транспортной авиации осуществляли снабжение наступающих частей. С ноября 1977 г. по апрель 1978 г. советскими экипажами АН-12 был выполнен 2671 рейс и перевезено около 17 тысяч военнослужащих, более 1 тыс. раненых, 14363 тонны грузов, в том числе 4059 тонн боеприпасов. Наступление развивалось успешно. С падением Дхиджиги и Айши на Восточном фронте и выходом войск Южного фронта к государственной границе с Сомали в районе Доло освобождение Огадена было завершено. Сразу после падения Джиджиги Сиад Барре созвал заседание ЦК Сомалийской революционной социалистической партии, на котором было принято решение вывести сомалийские войска из Эфиопии, чтобы не допустить их полного уничтожения.

Окончательная катастрофа для сомалийской армии произошла 2 марта 1978 г., когда генерал Петров начал большое наступление под Дыре-Дауа. Только за несколько утренних часов пилотируемые кубинцами эфиопские МиГ-21, МиГ-23, и Ми-24 выполнили не менее 140 боевых вылетов, нанося поражение сомалийцам тяжелее, чем когда- либо прежде. Развертывание эфиопской пехоты с 90 кубинскими танками Т-62 и поддержанное артиллерией лобовое наступление против пяти сомалийских бригад в Дыре-Дауа было отвлекающим ударом. Петров одновременно послал все доступные вертолёты Ми -6 и Ми-8 с эфиопскими и кубинскими солдатами вместе с тяжелым оружием и боевой техникой, в том числе танками ПТ-76, в тыл вражеских линий фронта, где их никто не ждал. Они поддерживались второй кубинской бронебригадой, которая зашла далеко во фланг сомалийцам. Сомалийцы сражались храбро, но они имели мало танков, никакого воздушного прикрытия, мало боеприпасов, и 5 марта разгром их был завершён. Одновременно эфиопские части при поддержке кубинских танков выбили сомалийцев с двух стратегических горных проходов Марда и Шеделе.

Когда сообщение о поражении достигло Могадишо, Сиад Баре собрал руководство страны и в ходе двадцатичасового совещания было принято решение о прекращении войны. Но объявлено об этом было только через три дня, чтобы иметь возможность подготовить к этой новости население. 15 марта правительство Сомали объявило о полном выводе своих войск из Эфиопии. В результате успешных действий эфиопских войск уже к 16 марта вся территория Огадена, оккупированная сомалийцами, была освобождена.

В результате войны Эфиопия потеряла 40 000 человек (15000 военнослужащих и 25000 мирных жителей), свыше 600000 жителей страны стали беженцами. По заявлениям, сделанным руководством Сомали и WSLF в ходе боевых действий ими было уничтожено более 50 эфиопских самолётов, из которых 10 истребителей F-5 и МиГ-21 были сбиты сомалийскими МиГ-21 в воздушных боях (предположительно 4 на счету пакистанских пилотов), а остальные ‑ средствами ПВО Сомали. В ходе боевых действий 1977-1978 гг. погибло 160 кубинцев. Сомалийская армия потерпела сокрушительное поражение, были разгромлены 12 бригад, потеряно 20000 человек убитыми, 250 танков (три четверти от довоенного парка), свыше 200 орудий и миномётов, большое количество транспортных средств. Сомали фактически лишилось своих ВВС. К концу войны в их строю числилось всего 12 самолётов МиГ-21 и несколько МиГ-17.

Кубинские части после окончания войны встали гарнизонами в Хараре и центральной части Эфиопии невдалеке от столицы Аддис-Абебы., Кубинцы больше не участвовали ни в боевых действиях в Эритрее, ни в пограничных стычках с Сомали, которые продолжались вплоть до 1984 г, хотя публикации в западной прессе об этом появлялись. Численность кубинского контингента неуклонно сокращалась с 18 000 человек в 1978 г. до 3 000 человек в 1984 г.

В начале мая 1978 г. военная делегация под командованием генерала армии В.Петрова в полном составе вернулась в Москву, выполнив свою задачу. Изгнанием регулярных вооружённых сил Сомали из Огадена завершился сомалийско-эфиопский конфликт. В то же время оставшиеся боевые организации Фронта освобождения Западного Сомали не прекратили сопротивления и перешли к партизанским методам борьбы. Однако ни по своей численности, ни по количеству и составу вооружения оппозиционные силы в Восточной Эфиопии уже не представляли существенной опасности для Аддис-Абебы. Но диверсионные группы "сомалийского фронта" периодически совершали рейды на эфиопскую территорию. 16 июня 1978 г. в одну из их засад (у деревни Дакэта провинции Огаден) попала группа советских военных специалистов из состава отдельного медицинского батальона: подполковник Н. Удалов, капитаны В. Князев, В. Филиппов, сержант Н. Горелов, рядовые С. Дулов и Н. Козлов. Военнослужащие были пленены и в дальнейшем при попытке к бегству пятеро из них были убиты. Подполковник Н. Удалов был вывезен на территорию Сомали и пропал без вести.

Немаловажную роль в сдерживании действий флотов западных стран во время войны между Эфиопией и Сомали в 1977-1978 годах сыграл ВМФ СССР. Так в январе-феврале 1978 г. в результате осложнения ситуации после нанесения ударов по частям сомалийской армии, французский флот, опасаясь за свою заморскую территорию, развернул боевую группу с авианосцем «Клемансо» у побережья Джибути, чтобы иметь возможность отразить любое возможное нападение на их колонию. Кроме того, активизировались флоты Великобритании и США, особенно после истерических заявлений египетского руководства. В начале 1978 г. египетские газеты заявили, что СССР, помогая Эфиопии, стремится установить своё «господство над южными воротами Красного моря и оказать тем самым давление на Судан и Египет, а также создать угрозу для нефтедобывающих стран в районе Персидского залива». Кроме этого, по словам газет, действия Советского Союза в районе Африканского Рога направлены на то, чтобы «оторвать от Сомали его северную часть с портом Бербера».27 ноября 1977 г., пройдя Суэцкий канал, в Красное море прибыл эсминец «DAVIS» DD-937, сменивший в порту Акаба (Иордания) ракетный эсминец «Sellers» DDG-11 и ставший частью Ближневосточного отряда кораблей США (MidEastFor). До середины декабря он находился в Красном море, совершая заходы в Джибути (5 и 8 декабря) и в Ходейду (ЙАР) (10-12 декабря). После третьего посещения Джибути для приема топлива (14 декабря), «DAVIS» направился в Момбасу (Кения) куда прибыл 20 декабря и находился там более двух недель. После этого он вновь действовал в Красном море и Аденском заливе до конца февраля 1978 г., заходя время от времени в Джибути и посетив порт Маскат в Омане (25-28 января). После стоянки в Бахрейне эсминец был сменен 9 апреля ракетным эсминцем «Barney» DDG-6 и фрегатом «Glover» FF-1098 в порту Джидда (Саудовская Аравия) и 13 апреля убыл через Суэцкий канал. 2 февраля 1978 г. из состава Шестого флота в район конфликта через Суэцкий канал сюда прошёл фрегат «Truett» (FF-1095) который также вошёл в состав MidEastFor и в течение 56 дней непрерывно находился там до своего возвращения в апреле в Средиземное море. В середине февраля 1978 г., усиливая свое военное присутствие в Индийском океане, США перебросили туда из Тихого океана отряд из четырёх кораблей - ракетный крейсер «Fox» CG-33, фрегаты «Ouellet» FF-1077, «Stein» FF-1065 и танкер «Hassayampa» T-AO 145. Эти корабли дополнили отряд американских кораблей, в составе которого эсминец «DAVIS» DD-937 и фрегаты «Julius A. Furer» FFG-6 и «Truett» FF-1095 уже курсировали вдоль северо-восточного побережья Африки. В дополнение к ранее направленным кораблям в конце февраля 1978 г. в виду краха армии Сомали в Огаден, США решили направить в район АУГ во главе с авианосцем «Kitty Hawk» CVA-63 из района Сингапура. Но уже 15 марта правительство Сомали объявило о полном выводе своих войск из Эфиопии. В результате успешных действий эфиопских войск уже к 16 марта вся территория Огадена, оккупированная сомалийцами, была освобождена. 23 марта 1978 г. решение послать туда «Kitty Hawk» CVA-63 было отменено. Тем не менее, фактическое развертывание группы из 14 боевых кораблей ВМС США, Великобритании и Франции в Красном море являлось выразительной демонстрации силы. Военно-морские силы Эфиопии состояли из нескольких устаревших катеров и судов американской постройки. Поэтому именно боевые советские корабли сковывали военно- морские силы США, Великобритании и Франции в Красном море.

Как только боевые действия в Огадене были закончены, в середине марта 1978 г. эфиопское руководство, используя советские и эфиопские транспортные самолёты, начали перемещать войска в Эритрею. В течение апреля 2-ая эфиопская армия была собрана в Асмэре и Асэбе в составе приблизительно 75000 солдат и оснащена дополнительным количеством танков T-55, бронемашинами БТР-50 и БТР-152, артиллерийскими орудиями - советскими Д-30 122-мм и американскими М. 46 130-мм, установками залпового огня БМ-21 и сотнями грузовиков. Наступление было начато 15 мая 1978 г., когда четыре пехотных дивизии по 12000 солдат в каждой, поддержанные 300 танками, начали продвигаться от порта Асэб к северу. В южной Эритрее подразделения ELF в течение нескольких недель потеряли большинство контролируемых городов. На севере части EPLF просто ушли в горный район вокруг города Накфа. Эфиопская армия вновь занимала территорию Эритреи - в августе 1978 г. они заняли Акордат, в октябре ‑ Тийо, Эдд и Бейлуль на побережье, а в ноябре ‑ Керен. Успехи эфиопской армии позволили правительственным войскам снять осаду порта Массауа. Эритрейские мятежники оказались плохо подготовленными и не могли противостоять воздушным налётам после того как ВВС Эфиопии были укреплены поставками советских самолётов и новыми пилотами, подготовленными кубинцами. Скоро всё, что завоевали сепаратисты в 1977 г., было вновь под контролем эфиопских войск. Наибольшие потери понёс Фронт Освобождения Эритреи (ELF). Правительственные войска разгромили большинство подразделений ELF, вынудив оставшихся бежать в восточный Судан, где многие из них и остались. В 1981 г. остатки подразделений ELF ушли в Судан, где правительственные силы разоружили его последних борцов.

Помимо силовых действий, Советский Союз старался содействовать решению эритрейской проблемы и политическими средствами. Так, в июне 1978 г. главу организации Фронта освобождения Эритреи пригласили в Москву. Ему предложили создать в районе Красного моря федерацию африканских государств, но этот проект реализован не был.

Летом 1978 г. совершавший переход с БФ на ТОФ через Суэцкий канал МТЩ «Контр -адмирал Першин» (к-л. Капустинский) был послан на о. Дахлак, второй МТЩ «Контр-адмирал Хорошкин» (к-л. Ю.М.Лапардин) был направлен в район о. Пирим в Баб-эль-Мандебском проливе для ведения разведки и обеспечения безопасности наших судов. Они находились там до декабря, а в январе 1979 г. пришли во Владивосток. Командир 8-й эскадры ‑ контр-адмирал Исаков, штаб размещался на «Даурии».

20 ноября 1978 г. в ходе визита в Москву председателя Временного военного административного совета и Совета министров Эфиопии Менгисту Хайле Мариама был подписан Договор о дружбе и сотрудничестве между СССР и социалистической Эфиопией. В статье 10 этого договора прямо говорилось, что «в интересах обеспечения обороноспособности Высоких Договаривающихся Сторон они будут продолжать сотрудничество в военной области».

Единственным районом, оставшимся под контролем EPLF, был район города Накфа, который стал символом сопротивления эритрейцев правительственному контролю. Отступившие подразделения EPLF создали в городе Накфа систему укреплений, включая защитную траншею длинной в сорок километров, уходящей в ближайшие горы. Несмотря на несколько атак, эфиопская армия оказалась неспособной установить контроль над районом и разгромить там подразделения сепаратистов. В 1978-1981 гг. правительственные войска провели здесь ещё пять крупномасштабных военных кампаний против EPLF, но ни одна из них не привела победе. Проведенная осенью 1978 г. кампания была не в состоянии уничтожить EPLF в его цитадели Накфа, не удалось этого сделать и в двух последующих наступлениях в декабре 1978г. и январе 1979г. Не желая отступать, эфиопская армия с 16 по 31 июля 1979 г. провела очередную операцию, спланированную с участием советских советников, в которой участвовало 40000 бойцов. В этой операции основной удар наносился с юга, в то же время одна дивизия была высажена на побережье Красного моря позади Эритреи. В боях эфиопская армия потеряла 6000 человек убитыми и ранеными. Заключительное сражение этой первой эфиопской кампании в Эритрее было с 1 по 15 декабря 1979 г. в области Накфа, и привело к большим потерям эфиопских сил – по эритрейским данным более 15000 человек было убито или ранено. Кроме того, сепаратистам достались десяток танков и сотни транспортных средств. К середине января 1980 г. правительственные силы отступили к оборонительным линиям около Асмэры. В 1979 г. СССР продолжал оказывать значительную военную помощь и поддержку эфиопской армии, которая в этот период вела интенсивные боевые действия в Эритрее. В июле 1979 г. Советский Союз при наступления Эфиопии против Эритреи отгружал военное снаряжение эфиопским армейским гарнизонам в Мэрса Тэклай и Асмэра. Однако партизанская борьба сепаратистских «фронтов», втянувшая в вооружённый конфликт почти все население Эритреи, привела лишь к затяжному кровопролитию. Учитывая создавшиеся условия, Советский Союз официально заявил, что участие во внутренних конфликтах не входит в сферу деятельности советских военных советников и специалистов, и отозвал их из Эфиопии, но потом вновь вернул.

Ещё в мае 1977 г. во время официального визита в Москву Менгисту Хайле Мариама в обмен на военную помощь обещал предоставить СССР в качестве военно-морской базы эфиопский порт Массауа. Руководство ВМФ СССР приветствовало это предложение, особенно заманчивым оно стало после разрыва отношений с Сомали и потерей ПМТО в порту Бербера. Но порт Массауа был плотно блокирован эритрейскими сепаратистами, а второй эфиопский порт, Асэб, был слишком мал, к тому же через него шёл весь грузопоток в страну. Тогда чисто умозрительно по картам и лоциям выбрали архипелаг Дахлак в Красном море. Но что он из себя представляет — было неизвестно. Архипелаг Дахлак располагается в юго-западной части Красного моря, отделён от берега Африки проливом Массауа. Состоит из 2 больших островов (Дахлак- Кебир, около 750 км2 и Нора, около 130 км2) и более 120 мелких, большей частью необитаемых. Острова окружены коралловыми рифами. Для проведения рекогносцировки в Эфиопию была направлена военная делегация экспертов, которую возглавил первый заместитель начальника Главного штаба ВМФ адмирал П. Навойцев. В состав рекогносцировочной группы входил главный эпидемиолог ВМФ Ю.Носов. Входивший в состав делегации капитан 1 ранга Олег Дунаев вспоминал:«В Эфиопии нас встретили далеко не с распростертыми объятиями: командование эфиопских ВМС состояло сплошь из офицеров, получивших подготовку на Западе, и относились они к нам, мягко говоря, недоверчиво. Но уклоняться от переговоров не посмели: тогдашний диктатор Эфиопии Менгисту, провозгласивший «социалистический выбор», был крут на расправу.

После того, как делегация получила принципиальное согласие на развертывание ПМТО, мы попросили показать нам архипелаг. Добраться до него можно было только через столицу Эритреи Асмару, которая находилась в блокаде. Летели туда на каком-то крохотном «брезентовом» самолётике, ведомом эфиопом. Когда пролетали над кольцом окружения, сепаратисты открыли бешеный огонь из стрелкового оружия, в крыльях появились пробоины. Однако нам повезло, лётчику удалось прорваться, и вскоре самолёт благополучно «плюхнулся» прямо на главную улицу Асмары. Переночевали в отеле, где не было ни воды, ни света, зато в изобилии имелось вино и прочие деликатесы. Даже лицо и руки за неимением ничего другого пришлось мыть… во французском шампанском!

Ранним утром вылетели на архипелаг, эритрейцы на этот раз нас «прохлопали». Покружившись над разбросанными по морю безжизненными клочками суши, решили садиться на самый крупный из островов — Дахлак. Он представлял собой плоскую, как блин, песчаную поверхность, кое-где «приподнятую» барханами и чахлыми рощицами финиковых пальм. При итальянцах здесь была каторга, на острове даже сохранились остатки тюремных построек и стен. Местечко, прямо сказать, невесёлое.

Затем решили осмотреть остров Нокра, где изрезанность берега и глубины позволяли установить плавучие причалы и док, а также принять плавмастерскую. То-есть это место было вполне подходящим. Правда, в душе мы лелеяли мысль, что, когда будет освобождён Массауа, ПМТО удастся перевести туда. Уверенность в этом подкрепляло сосредоточение на архипелаге десантной дивизии правительственных войск, готовящихся захватить порт.

Сообщив эфиопам о результатах рекогносцировки и своём выборе, возвратились в Москву. Там я сразу приступил к разработке проекта соглашения, в котором учитывались все наши потребности, а также поправки и пожелания, внесённые местной стороной.

В начале 1978 года делегация практически в том же составе вылетела в Аддис-Абебу для подписания соглашения. Переговоры шли довольно успешно, удалось достичь согласия почти по всем пунктам, но вдруг перед самым финалом эфиопы потребовали изменить статью об уголовной ответственности наших военнослужащих за преступления, совершенные в период пребывания в Эфиопии. Наш вариант, естественно, предполагал, что они подлежат советской юрисдикции. Оппоненты настаивали на ведении этих дел местными органами юстиции.

Достигнутое по основным вопросам согласие грозило рухнуть. Заместитель начальника Главного штаба ВМФ П. Навойцев колебался. Все члены делегации доказывали ему, что нельзя подписывать соглашение по эфиопскому варианту. Однако адмирал посчитал, что основная задача — создание ПМТО — решена. Поэтому настоял на подписании документа. Наши доводы и уговоры остались без внимания.

После подписания соглашения состоялся приём. Я же, как обычно это делалось, отправился в соседнее помещение накладывать на подписанные тексты сургучные печати. Но тут зашёл наш руководитель и приказал ехать на КП главного военного советника, где была ВЧ-связь, узнать, что есть для нас из Москвы. Я связался с оперативным дежурным Главного штаба ВМФ, и он сразу сказал: «Вам подписывать соглашение запрещено». В ответ я только пролепетал: «А мы его уже подписали». «Ну, пеняйте на себя!» Делегация улетала в Москву с подписанным соглашением, но всех угнетала мысль: что нас ждёт?

…В аэропорту Шереметьево нас ожидала целая «следственная» комиссия. Рассадили по разным углам и стали дотошно допрашивать: кто чего говорил, делал и т. п. Не знаю, что выслушал впоследствии Петр Николаевич Навойцев, для него это был тяжёлый период. Дня через три после прилёта, ночью, у меня на квартире зазвонил телефон, и знакомый «шаляпинский» голос (Навойцева за глаза называли за хриплый бас Шаляпиным) прорычал: «Немедленно поезжайте в Генштаб и делайте всё, чтобы изменить эту проклятую статью. Машину высылаю».

В Генштабе пришлось выслушать массу нелицеприятных слов в адрес Военно- морского флота и в свой лично. Однако удалось выяснить, что нам «крупно повезло» — на днях в Москву приезжает министр обороны Эфиопии и Генштаб намерен предложить ему изменить дискредитирующую нас статью.

К утру я написал дополнение к соглашению, отпечатал его на специальной «договорной» бумаге и передал офицеру-направленцу 10-го Главного управления Генштаба. Навойцев, выслушав мой доклад, приказал: «Держите на непрерывном контроле». Через некоторое время мы узнали, что дополнение к соглашению подписано и вступило в силу. Так закончился этот печальный и в определённой степени позорный инцидент, послуживший нам хорошим уроком на будущее».

В 1978 г. на основании межправительственных соглашений на острове Нокра архипелага Дахлак был создан пункт материально технического обеспечения (ПМТО). База изначально предназначалась для ремонта советских подводных лодок, оперирующих в зоне Индийского океана, а потом была переоборудована для восстановления кораблей ВМФ СССР. Тянуть с освоением ПМТО не стали. Уже в первой половине 1978 г. на Дахлак был доставлен док «ПД-66». Механик 168 дивизиона спасательных судов Черноморского флота Игорь Рябинкин, находившийся тогда на спасательном судне «СС -21», вспоминает: «Мне пришлось делать расчёты на буксировку и постановку дока в месте новой дислокации на островах архипелага Дахлак. Ранее я не занимался подобными инженерными расчётами, и мне пришлось изрядно попотеть над ними. На судне были все необходимые руководящие документы и справочники специалиста АСС, с помощью которых я и произвёл их. Послали мои расчеты телеграммой в Главный штаб ВМФ. Там специалисты проверили их правильность и согласились. По ним расставляли суда возле дока, буксировали его и устанавливали для работы на Дахлаке. Во время буксировки Баб-эль-Мандебским проливом произошёл опасный случай. Караван имел общую длину в одну милю. Как известно, в проливе одновременно в обоих направлениях движутся сотни различных судов, и следует соблюдать особую осторожность, чтобы избежать столкновения. И надо же так случиться, что на самом важном участке пролива на "МБ-19" вышла из строя главная энергетическая установка. Застопорить ход нельзя, караван продолжает медленно, но идти вперед, а буксирный трос морского буксирного судна все больше провисает и грозит намотаться на винт СС-21. Спасатель начинает проходить мимо буксира и ему уже ничего не остается делать, как отдать буксирный трос "МБ-19". Но тут на буксирном судне удалось ввести в действие главные механизмы, он дал ход, постепенно выкрутился и занял свое место в строю. Когда начали буксировать док между островами архипелага Дахлак, гидрографы совершили ошибку и указали путь гораздо правее оси наибольших глубин. Капитан 2 ранга В. Васильев и командир СС-21 В. Асламов проанализировали указанный маршрут и отказались следовать по нему. Шли по оси наибольших глубин, указанных на картах и привели док к месту постановки без происшествий. Гидрографы доложили командиру эскадры, что эти командиры, не выполнив их рекомендаций, подвергли суда каравана опасности, тот назначил расследование. Для его проведения прибыл начальник штаба эскадры капитан 1 ранга М. Хронопуло. Под его руководством провели промеры глубин по указанному гидрографами маршруту. В результате на указанном маршруте обнаружили опасные отмели и камни под водой и движение по рекомендованному пути наверняка вело к катастрофе. Командир эскадры поблагодарил капитана 2 ранга В. Васильева и капитана 3 ранга В. Асламова за бдительность и объявил им благодарность».За выполнение задач похода «СС-21» в Красное море командира 162 дивизиона спасательных судов капитана 2 ранга В. Васильева, секретаря парткома дивизиона Г. Ганзий, механика 168 дивизиона спасательных судов Игоря Рябинкина и нескольких членов экипажа спасательного судна СС-21 наградили орденами Красной Звезды и другими правительственными наградами.

В 1978 г. новый (29 июля 1977 г. у стенки Ярославского ССЗ на нём был поднят военно-морской флаг) мощный буксир ЧФ «МБ-304» прибыл в район островов Дахлак, для обслуживания созданного ПМТО. Плавучий док «ПД-66» подъемной силой в 8,5 тысяч тонн находился в самом начале бухты Губейт-Мус Нефит острова Нокра. В 1980 г. отдельный мобильный инженерный батальон – ОМИБ ЧФ выполнил работы по созданию пункта маневренного базирования с установкой двух плавпричалов с системами электро- и водоснабжения на о. Дахлак в Эфиопии. Так на ПМТО появились причалы, среди них ‑ два плавучих, плавучая мастерская (она периодически менялись), судоремонтная база, хранилища топлива и воды, склады, вертолётная площадка, социальная инфраструктура. Помимо плавучего дока и плавмастерской на базе базировался ещё целый ряд кораблей и судов вспомогательного флота, обслуживавшего базу. Так, в 1988 г. там находились водолазный катер из Севастополя, плашкоут, буксир, водоналивной танкер, судно-хранилище (продуктов), танкер «Олёкма», который затем был сменён танкером «Шексна» (оба с Балтийского флота). А в июне-декабре 1989 г. на ПМТО были судно-холодильник, пожарный катер (бортовой 245) из Севастополя, морской водолазный бот пр.535 «ВМ-416» (ЧФ), буксир (бортовой 350) из Владивостока. Воду и топливо доставляли танкеры «Олёкма» и «Шексна» с БФ, «Борис Бутома» (ТОФ), грузы доставляли транспорты «Армения» (порт приписки Находка), «Карадаг» (Керчь), «Уфа» (Севастополь), «Василий Головнин» (Севастополь).

Уделялось внимание и обеспечению безопасности базы. Для охраны ПМТО в феврале 1980 г. на базу на двух тихоокеанских БДК с бортовыми номерами 083 и 075 были доставлены десантники с вооружением (две ЗСУ-23-4 "Шилка"). В дальнейшем морские пехотинцы (иногда и с Черноморского флота) периодически примерно раз в полгода сменяли друг друга. Для их обеспечения здесь находились десантные и танкодесантные корабли. Летом-осенью 1980 г. БДК «Иван Рогов», в 1981 г. БДК «Иван Рогов», в 1985-1986 гг. «БДК-101», в июле 1986 г. ‑ БДК «50 лет шефства ВЛКСМ», осенью 1988 г. – ТДК, прибывший с базы на о.Русский, сменился на БДК, во второй половине 1989 г. тихоокеанские БДК с бортовыми номерами 077 и 079 сменяли друг друга, с 9 февраля по 13 июня 1990 г. «БДК-50», с июня 1990 г. по февраль 1991 г. ‑ «БДК-101».

>С февраля 1985 г. и до оставления базы боевые группы ПДСС ОВР ЧФ, сменяя друг друга каждые 9 -10 месяцев, вели противодиверсионное обеспечение ПМТО. А для защиты базы от флота сепаратистов с июня 1988 г. и до ухода в феврале 1991 г. на острове Нокра постоянно базировался один артиллерийский катер.

База работала в полную силу, визитерами были эсминцы, БПК, БДК, тральщики, сторожевые корабли; практически все заходили на ремонт и чистку в док, плавмастерская осуществляла необходимый ремонт. Помимо наших и эфиопских кораблей ремонтировали в 1988 г. даже торпедный катер Сейшельских островов. Так как база создавалась первоначально для обслуживания подводных лодок, они тоже были частыми гостями, но с обострением обстановки в районе их визиты прекратились и в 1988 г. они уже не заходили в базу. Вот только несколько известных мне пока посещений базы АПЛ ТОФ:

В 1980-1981 гг. ‑ ПЛАРК пр.675 «К-175» (к-2р. А.Ф.Крылов), в 1981 г. ‑ ПЛАРК пр.675 «К-204» (к-1р. Чернышев А.А.), осенью 1981 г. ‑ ПЛАРК пр.670 «К-43» с 305 экипажем (капитан 2 ранга Дорогин В.Ф.). В мае 1982 г. ‑ ПЛАРК пр.675 «К-204» (к-2р. Орсагош Е.В.), в 1982 г. ‑ АПЛ пр.671РТМ «К- 247» (к-2р. Ю.В.Кириллов, в ходе испытаний по прибытию на Дахлак на «К-247» вывели из действия ГЭУ, а затем вновь ввели в действие). В 1984 г. на 10 суток ‑ ПЛАРК пр.670 «К-325» с 305 экипажем под командованием Ю.Н.Сысуева. В сентябре 1985 г. ‑ ПЛАРК пр.675 «К-175» (к-2р. Кондаков).

ПМТО обслуживал не только подводные лодки ТОФ, но и АПЛ СФ, которые несли многомесячные боевые службы в Аравийском море с февраля 1979 года и по 1981 год, следя за обстановкой вокруг Персидского залива. Осенью 1980 г. там на АПЛ пр.671 «К-369» были проведены ремонтные работы после того, как ПЛ в надводном положении своими выдвижными устройствами ударила под надстройку танкера «Ахтуба» (б. «Пекин») СФ. В 1981 г. «К-513» пр.671РТ СФ во время шестимесячной БС в р-не Красного моря через три месяца после начала похода в пункте базирования на о-ве Дахлак произвела смену первого экипажа вторым. Экипаж под командованием кап. 1 ранга В.А. Масалова вернулся в СССР на борту БДК «Иван Рогов».

При обслуживании атомных подводных лодок произошло несколько инцидентов, которые усложняли работу базы. В 1981-1982 гг. при очередной швартовке АПЛ затонул прямо посредине бухты буксир «РБ-95». Лодка дала ход и потянула за швартовые концы корму буксира, корма ушла под воду и соответственно буксир тоже, экипаж успел прыгнуть за борт. Через сутки при помощи тросов и якорей БДК, буксир подняли до уровня поверхности воды и завели на стапель плавдока. Весь экипаж 15 дней чистил, разбирал и собирал все узлы буксира. Другая авария имела более серьёзные последствия. 29 сентября 1985 г. на «К-175» (к-2р. Кондаков) при проведении ППО и ППР в пункте маневренного базирования из-за неправильных действий личного состава произошла разгерметизация активных зон реакторов, что привело к резкому ухудшению радиационной обстановки в реакторном отсеке. Была сброшена аварийная защита обоих реакторов. Обеспечение "К-175" электроэнергией производилось от дизельгенератора и судов обеспечения. В результате происшествия пострадали 137 человек. Контроль в районе аварии проводили ещё несколько лет, при этом не раскрывая факта аварии. Старшина радиохимиков плавбазы «Иван Колышкин» Циганий Алексей Иванович, лично в этом участвовавший в мае 1988 и марте 1989 г., так вспоминал об этом: «Мы как радиохимики отобрали порядка 10 проб земли, растений, воды. И когда провели обследование, то обнаружили слабые следы радиоизотопов йода и стронция, характерные для атомного реактора, потому что искали мы совсем другое, об аварии на тот момент мы не знали и когда брали пробы, нам сказали что, возможно, французы в войне в Чаде использовали тактические ядерные заряды и следы их использования мы искали. Такие же исследования мы провели в марте, когда шли обратно».

Навигационная ситуация в районе архипелага Дахлак и у ПМТО была непростой. Здесь, на незначительном удалении от берегов, находилось много мелких безлюдных островов, а в водной глади скрывались подводные опасности – рифы, отмели и каменные банки. Это вместе с новизной района действия приводило к навигационным происшествиям. В 1980-1981 гг. ПЛАРК пр.675 «К-175» (к-2р. А.Ф.Крылов) при заходе в ПМТО села на мель, через 9 часов с мели самостоятельно снялась, ничего при этом не повредив. В конце 1981 г. тихоокеанская плавбаза «Иван Кучеренко» сменяла находившуюся на ПМТО однотипную плавбазу «Иван Колышкин» с Северного флота. При подходе ночью к месту стоянки плавбаза села на мель, буксиры не могли её стянуть, пока не начался прилив. На следующий день, осматривая днище корабля, обнаружили что была повреждена гидроакустическая антенна и затоплен пост. Осенью 1988 г. из-за поломки гирокомпаса сел на рифы «АК- 312».

ПМТО командовали:

• Пляшечник Владимир Александрович – капитан 1 ранга. (1984)
• Пленков Борис – капитан 1 ранга. – 1990 г.
• Вялов А. – капитан 1 ранга. 1990-02.1991г.

ПМТО обслуживали:

• - Док «ПД-66» (в 1981 командиром его был капитан 2 ранга Сайпулаев, затем его сменил капитан 2 ранга Касьян Николай Филиппович).
• - Плавмастерские (это были корабли проекта 304, построенные в Польше), периодически менялись, в среднем каждая находилась там по году. Точных сведений нет, пока получилось примерно так:

Плавбазы. Первоначально помимо плавмастерской в базе находились и периодически менялись плавучие базы по обслуживанию подводных лодок, которые несли службу в составе Индийской эскадры.

• «Иван Колышкин» пр.1886 СФ – конец 1981 г.
• «Иван Кучеренко» пр.1886 ТОФ ‑ конец 1981-весна 1982 г. За время нахождения там корабля при несчастном случае погиб электрик плавбазы, его тело отправили в Севастополь с идущим туда кораблем управления.
• «Иван Вахромеев» пр.1886 – ТОФ - весной 1982 г., но из-за проблем через пару месяцев возвращена на базу.
• Плавбаза СФ – с осени 1982 г.
• «Волга» пр.1886 ЧФ – 1984 г.?
• «Иван Колышкин» пр.1886 СФ 1984-1985 (из Полярного вышли в сентябре 1984 г., а вернулись в сентябре 1985г.).
• «Иван Вахрамеев» пр.1886 ТОФ 1985 ?

Ещё в 1978 г. первые два советских катера пр.205ЭР были переданы Эфиопии и вошли в состав её флота. В мае 1981 г. делегация ВМФ Эфиопии посетила Севастополь с целью ознакомления с возможностями советских кораблей и решения вопроса об их закупке. Вслед за этим до середины 80-х годов в Эфиопию были поставлены более десяти кораблей. Кроме того, в июне 1986 г. правительство НДРЙ передало из состава своего флота Эфиопии 2 ТКА пр.205ЭР (пр.206ЭР - ошибочное обозначение данного проекта).

Корабли советской постройки, переданные флоту Эфиопии:

А также ряд вспомогательных кораблей.

Вместе с кораблями в качестве инструкторов в страну прибывали наши специалисты и техники, которые на месте занимались обучением эфиопских моряков. Особенность работы специалистов заключалась в том, что все девятнадцать лет после революции 1974 г. страна находилась на военном положении. Так на март 1987 г. в Эфиопии на должностях советников и специалистов состояли 27 представителей ВМФ СССР. В том числе: капитаны 1 ранга В.Шейкин – советник при командующем и начальнике штаба ВМС, В.Бида – при начальнике тыла, Ю.Ерохин – при начальнике кафедры тактики ВМС-колледжа, капитаны 2 ранга Г.Чернявский – при командире ВМБ Массауа, В.Трусков – при командире дивизиона ракетных и торпедных катеров.

С декабря 1987 г. по апрель 1990 г. советником командующего и начальником штаба ВМС Народной Демократической республики Эфиопия был Герой Советского Союза капитан 1 ранга Лушин Владимир Петрович. В 1990-1991 гг. советником командующего ВМС Эфиопии был капитан 1 ранга Федоров Виктор Дмитриевич, его служебная командировка в Эфиопию длилась 13 месяцев.

Советские специалисты приложили массу усилий для подготовки моряков Эфиопии. Для этого в Массауа в бывшем императорском дворце была создана академия ВМФ. В 1984 г. в классе было 48 учеников (типичный размер класса в последующие годы). Срочнослужащее - моряки, техники и морские пехотинцы обучались в Массауа, их срок службы был семь лет. С 1975 по 1991 год 833 эфиопских моряка прошли обучение в СССР в военно-морских заведениях Ленинграда и Баку.

Действия эфиопских ВМС на первых порах были достаточно успешными благодаря советским советникам. Но со временем обстановка изменилась, престиж службы в армии и на кораблях падал, усиливалось дезертирство. Так, в 1984 г. в Сомали бежал с экипажем патрульный катер «P-202». У ряда эфиопских офицеров появилось стремление объяснить боевые неудачи в море нашей «плохой техникой и оружием». Это было не ново. На самом же деле выходы боевых кораблей в Красное море с его высокой солёностью и температурой воды, постоянной влажностью и жарой, превышающей 40 градусов, подтвердили надёжность и живучесть советской военной техники.

Группа специалистов ВМФ, возглавляемая капитаном 1 ранга В.Семочкиным, занималась здесь и восстановлением боеспособности эфиопских кораблей. В труднейших условиях вместе с судоремонтниками ВМФ трудились капитаны 3 ранга Г.Айриян, Д.Стариков, А.Фоменко, капитан-лейтенант А.Сборжевский.

В начале 1980 г. активизировались партизаны Фронта Освобождения Тыграй (TLF) в провинции Тыграй (Tigray).

Все активней действовали морские подразделения сепаратистов. В июне 1979 г. у острова Zuqar подразделения эритрейского освободительного фронта (ELF) захватили торговое судно «Salvatore», шедшее в порт Асэб. В ходе его освобождения произошло морское сражение между кораблями Эфиопии и сепаратистов. В апреле 1980 г. подразделения ELA захватили эфиопские грузовые суда «Massawa» и «Assab» и разрушили их 9 мая 1980 г., когда стало невозможным удерживать их в своей власти.

Эфиопский флот также был активен. В апреле 1980 г. эфиопские патрульные корабли задержали пять йеменских деревянных рыболовецких лодок в районе острова Zuqar. Северный Йемен выразил протест действиям Эфиопии. В мае 1980 г. эфиопский корабль «P-203» в ходе патрулирования в районе Hanish-Zuqar сделал несколько предупредительных выстрелов для остановки канадского и западногерманского судов, вошедших в территориальные воды.

Пункты базирования в Эфиопии в порту Массауа и на островах Дахлак сыграли немаловажную роль в обеспечении присутствия наших кораблей в мае 1980 г., когда Сомали предприняли новую и опять неудачную попытку захватить часть Эфиопии. В начале 1980 г. сомалийцы вновь стали активно поддерживать Освободительный фронт западного Сомали (WSLF), которыйй действовал в Огадене. Этому способствовало то, что в то время американские посланники в Могадишо начали встречаться с лидерами ОФЗС. Офицеры ОФЗС заявляли западным журналистам, что они управляют 80 % территорией провинции Огаден. Им противостоят 60 000 эфиопских милиционеров, поддержанных 6000 кубинских солдат. США решили воспользоваться ситуацией. В феврале 1980 г. морская десантная единица с 1800 морскими пехотинцами была послана в Аравийское море для военных учений, вероятно, она должна была соединиться с 21 американским военным судном, патрулирующими в Индийском океане. В то же самое время администрация Картера объявила, что США, в обмен на неопределённое количество помощи, получили предварительное право использовать воздушные и военно-морские базы в трёх странах: Оман, Кения и Сомали. При этом в Сомали это должна быть база в Бербере (Аденский залив) которая была создана в свое время Советским Союзом, но покинутая в 1977 году после разрыва отношений с Сомали.

ВМФ СССР не мог оставить подобную угрозу своим интересам без внимания. В начале февраля 1980 года личный состав батальона дивизии морской пехоты Тихоокеанского флота был поднят по тревоге, погружён на БДК и в составе отряда (крейсер "Владивосток", подводная лодка, транспорт снабжения) вышел в море. Командование предупредило: "Пишите письма родным, что едете в командировку, так, что письма во Владивосток пусть вам больше не пишут". Прибыли на место: архипелаг Дахлак у берегов Эфиопии, остров Нокра. Выгрузку техники и личного состава производили с десантных кораблей с бортовыми номерами 083 и 075."Сошло нас на берег немного: взвод "шилочников" - две ЗСУ-23-4 "Шилка" да "стрелочников" (с ПЗРК "Стрела-2"). Плюс взвод охраны - 15 человек. Остальные остались на БДК. Служба продолжалась год и была спокойной, нарушений никаких не происходило. Пролетел однажды самолёт какой-то канадской авиакомпании (плевал он, что в эфиопское пространство залетел) - вот и всё... вечером только слышали мы артиллерийскую канонаду вдали - война гражданская".Их сменили морские пехотинцы ЧФ. В начале ноября 1981 г. подразделение морской пехоты Черноморского флота убыло на боевую службу. В составе Индийской эскадры им довелось побывать в Эфиопии, на архипелаге Дахлак, остров Нокра. Здесь наши моряки охраняли пункты технического обеспечения советского ВМФ, наших подводников, оказывали помощь военным и населению Южного Йемена. Но вскоре, в ноябре 1981 г., когда на Сейшельские острова высадились наемники из ЮАР, часть его перекинули туда же. В общей сложности на экзотических островах морпехи провели семь месяцев.

В июле 1980 г. Главком ВМФ С.Г.Горшков во главе военной делегации побывал в Эфиопии для определения объема сотрудничества по линии ВМФ. Военное руководство Эфиопии в ходе визита высказало просьбу о поставках советской военной техники и вооружений. Было подписано советско-эфиопское межправительственное соглашение. После встречи 9 июля Сергея Георгиевича Горшкова с председателем ВВАС Менгисту Х.Мариамом советская делегация в сопровождении командующего эфиопскими ВМС полковника Т.Берхану на самолёте «Ан-24» прилетели в Асмару, где их встретил старший группы советских специалистов капитан 1 ранга Р.Пресняков. После на вертолёте делегация посетила ПМТО на островах Дахлак. Слово участнику визита В.Козлову: «… мы на вертолёте направились к Красному морю и через 50 минут совершили посадку на одном из островов с лунным, я бы сказал, пейзажем, без какой-либо растительности на выжженной солнцем земле, омываемой сверхсолёным морем.

Сюда после длительного плавания заходят на ремонт наши корабли, несущие боевую службу в Средиземном море (видимо оговорка – в Индийском океане), отдыхают экипажи. Для этого создан пункт с приведенными из Союза плавпричалами, дооборудованы ранее находящиеся здания под жильё личного состава. У причала стоит большой десантный корабль «В. Рогов», для встречи главнокомандующего на его палубе застыли в строю морские пехотинцы в явно неприспособленном чёрном обмундировании при температуре свыше 40 градусов.

Поздоровавшись с моряками, Сергей Георгиевич посмотрел некоторые береговые помещения, остался недоволен общей обстановкой на пункте и дал мне указания немедленно отправиться на рейд, где стоял на якоре штабной корабль «Даурия». Тут же наговорил под запись приказания начальнику тыла ВМФ о дооборудовании ПМТО, срочном изучении и докладу по вопросу облегчённой формы одежды для морских пехотинцев и ряд указаний для других исполнителей.

На катере я перебрался на «Даурию» для связи с Москвой. Заночевали мы в этот день на БДК, где кондиционер работал только в каюте флагмана. Можно представить, какой отдых и сон возможен в таких условиях. Ранним утром главком ещё раз обошёл объекты пункта, по ходу «разнёс» его начальника, приказал озеленить всю площадь, где расположить зону отдыха, как разместить семьи обслуживающего персонала. Правда, этим делом пришлось заниматься уже другому начальнику и довольно успешно. Через два года я почти не узнал пункта базирования в новом виде и содержании.

Прифронтовую военно-морскую базу Массауа мы осмотрели на обратном пути. Следы недавнего артобстрела при попытке захвата порта были видны на каждом шагу, в последнее время вроде обстановка стабилизировалась. Местное командование тепло принимала главкома, тем более, что у причала стоял большой противолодочный корабль 8-й эскадры, гарант этой стабильности. Сергей Георгиевич заранее пригласил на наш корабль всё руководство революционной Армии и ВМС, показал им современное вооружение советского корабля и устроил на нём товарищеский обед.

Во время беседы с эфиопскими военноначальниками он рассказал им, как в годы Отечественной войны ему пришлось руководить обороной города-порта Новороссийска, тогда моряки вместе с сухопутными войсками отстояли город от захвата превосходящими силами противника».

Казалось бы, Красное море давно и хорошо изучено во всех отношениях. Однако оказалось что морские карты на многие районы Красного моря, составленные по работам английских и итальянских гидрографов в 30-х годах, устарели до такой степени, что плавать по ним стало опасно. Поэтому в 1981-1982 гг. в Красном море работала 11-я океанографическая экспедиция флота. В трудных климатических условиях советские гидрографы с честью выполнили поставленные перед ними задачи.

При этом боевые действия в Эритрее продолжались. 16 мая 1981 г. в Эритрее был сбит истребитель МиГ-21 (лётчик спасся), высказывалось предположение, что он сбит при помощи ПЗРК. 14 января 1982 г. сепаратисты, вооруженные трофейным зенитным комплексом SA-7s, сбили транспортный самолёт Ан-26 около Асмэры, погибли 73 находившихся на борту транспортника человека.

Эфиопская армия предприняла шестое контрнаступление против EPLF в районе города Накфа только в феврале 1982 г., развертывая приблизительно десять дивизий – в общей сложности 120000-140000 солдат в операции “Красная Звезда”. Цель этого наступления состояла в том, чтобы разгромить цитадели EPLF в Накфе и Helhal. Оба города были подвергнуты беспрецедентным бомбардировкам ВВС. Продвигаясь через ряд засад, эфиопы сумели продвинуться на расстояние 10 километров от Накфы прежде, чем были отброшены решительными контратаками EPLF и потеряли при этом до 20000 человек. Операция провалилась из-за нестойкости командования и личного состава одной из дивизий, действовавших на важном направлении в долине реки Барка, и нехватки резервов.

Как только в 1982 г. операция «Красная Звезда» закончилась не достигнув целей, в январе-июле 1983г. последовали другие операции - более успешные. Их подготовку и ход курировал главком Сухопутных войск генерал армии В.Петров. После осуществления комплекса последовательных ударов по сепаратистам они практически были вытеснены из внутренней Эритреи и ушли в горные районы.

Вот в таких непростых условиях действовали советские морские лётчики с авиабазы в Асмэре. В 1979 году в Асмэру прибыли офицеры – авиатехники ВВС ТОФ для организации базы противолодочных самолётов. В 1980 году при перелёте через Карачи потерпел катастрофу «Ан-12», летевший в базу. После очередного обстрела в 1982 г. авиагруппа под командованием подполковника Грищенко возвела вокруг объекта «колючие» заборы, что вызвало непонимание со стороны эфиопских коллег и даже советских гражданских специалистов. После подрыва на мине главного военного советника Дёмина с переводчиком Юрием Ермаковым лётчики по ночам стали охранять аэродром. «Садыки» - товарищи из эфиопской гвардии совсем отказывались нас понимать. Прилёт главкома ВМФ С.Г.Горшкова вселил уверенность, что Асмэра и о. Дахлак арендованы на 25 лет. Это позволило увереннее выполнять боевые задачи. Первые ордена и медали получили дальневосточники ‑ командиры экипажей противолодочных самолётов «Ил-38» - гордость Николаевского полка, Шимановский, Сукоркин, Чекуров, Минаев. К маю 1984 г. мы так «достали» американскую разведку, что, прибегнув к помощи «зелёных беретов» из Саудовской Аравии, они совершили диверсию. 25 мая - практически с 20 метров расстреляли и сожгли 2 наших самолёта «Ил-38», перекрашеные под «Аэрофлот». В пепел за 20 минут превратились и вертолёты «Ми-8».

Порт Массауа (15º40' с.ш. 39º25' в.д.) оставался главными морскими воротами Эфиопии для северных районов. Он располагал шестью причалами для приёма океанских судов с длиной причальной линии около 900 м., глубина у причалов ‑ до 9м. И хотя порт был реконструирован, однако его оборудование не отвечало современным требованиям. В 1980 г. здесь отсутствовали краны грузоподъемностью более 5 т, и основная часть грузов обрабатывалась вручную. В 1980 г. грузооборот порта составил 130 тыс. т, было обработано 164 судна. Естественно, сказывалось и то, что в Эритрее шла война.

В восьмидесятых годах состоялось всего три официальных дружественных визита советских кораблей в порт Массауа, это, видимо, были единственные официальные визиты с момента свержения императора. 10-13 сентября 1980 г. с визитом пришёл отряд под командованием капитана 1 ранга Ю.Н.Туробова в составе БДК «Иван Рогов» и СКР «Сторожевой». 16-20 февраля 1984 г. с визитом пришёл отряд под командованием контр-адмирала Ф.Н.Громова в составе БПК «Таллин», СКР «Резкий» и БДК. 22-26 июля 1986 г. с визитом пришёл БДК «50 лет шефства ВЛКСМ», визит возглавлял контр- адмирал Н.Н.Береговой.

В 1984 г. в Красном море разразился минный кризис и советский тральный отряд во главе с противолодочным крейсером «Ленинград» осуществлял поиск мин у побережья Эфиопии и НДРЙ. Боевую деятельность участвовавших в операции судов обеспечивали и суда, базировавшиеся на ПМТО Дахлак. Так, буксир ЧФ «МБ-304» обеспечивал действия ПКР «Ленинград» в Красном море в 1984 г.

В 1984 г. в эфиопском флоте произошёл беспрецедентный случай. В Сомали дезертировал на своем патрульном катере «P-202» его экипаж. Катер какое-то время входил в состав ВМС Сомали.

После ударов 1982-1983 г. Народный Фронт Освобождения Эритреи (EPLF) в течение года перегруппировывал свои силы и снова перехватил инициативу. В конце 1983 г. мятежники получили первую партию зенитных ракет SA-7 MANPADs, и 15 января 1984 г. ими сбили транспортный самолёт Ан-12 “1506”, рядом с городом Тэсэнэй.

В январе 1984 г. EPLF захватил город Тэсэнэй в юго-западной Эритрее, а два месяца спустя в марте мятежники захватили порт Мэрса Тэклай, таким образом устанавливая присутствие EPLF на северо- восточном побережье. Захват Мэрса Тэклай был осуществлён Первой Эритрейской механизированной бригадой. Этот порт имел важное значение как база снабжения эфиопских войск, действующих в северной Эритрее. Эфиопская армия предприняла неудачную попытку отбить порт. В контратаке участвовали новая пехотная дивизия, механизированная бригада, два танковых батальона, четыре батальона полевой артиллерии и шесть батальонов ПВО. Наступление провалилось, приблизительно 4000 правительственных солдат были убиты, и 2500 захвачены в плен.

16 апреля 1984 г. ВВС потеряли первый Миг-23; он был подбит зенитной артиллерией рядом с районом Накфа.

В конце марта и в течение апреля1984 г. города в центральной и южной Эритрее подверглись нападению со стороны отрядов EPLF: Alghena, Сэнафе и Addi Caleh были захвачены вместе с существенным количеством оборудования и складов.

Ночью с 20 на 21 мая 1984 г. мятежники напали на аэродром Асмэры, где они, по их сведениям, разрушили не менее 32 эфиопских и советских самолётов, включая 16 истребителей Миг-21 и МиГ-23, два транспортных Ан-26, два советских противолодочных самолёта Ил-38, четыре других самолёта и шесть вертолётов Ми-8 и Ми-24.

В середине 1984 г. в Эфиопию начала поступать международная помощь для голодающих. В 1983 г. началась засуха, которая охватила северные районы страны и поставила под угрозу голодной смерти 8 миллионов человек. Западные информационные агентства и средства информации преподнесли эту трагедию как следствие десятилетнего правления руководства Эфиопии, опиравшегося на социалистические страны. При этом замалчивалось что подобная ситуация с массовым голодом, приведшим к гибели свыше 200 тысяч человек в провинции Wello, произошла из-за засухи в 1972- 1974 годах и, как следствие, она была одной из причин, приведших к свержению императора. Руководство страны в начале 1984 года начало обращаться к зарубежным правительствам с просьбами о помощи в борьбе с преодолением голода, но крупнейшие западные страны долгое время ограничивались только выражением соболезнования и поучениями, но не конкретной помощью. И только когда во многих газетах стали появляться утверждения, что причиной неоказания помощи американским и британским правительствами была надежда, что голод приведет к падению режима Менгисту. Только 25 октября администрация Рейгана объявила, что выделит 45 млн. долларов на продовольственную помощь, которая будет распределена в Эфиопии частными организациями, в основном ‑ в районах, контролируемых сепаратистами. 15 ноября 1984 г. американцы перенаправили шедшее в Индию грузовое судно «Sam Houston» с 10000 тонн сои на Эфиопию. В декабре 1984 г. американцы, используя военно- транспортную авиацию, оказывали помощь голодающим эфиопским беженцам в восточной части Судана, где к декабрю 1984 г. скопилось 100 тысяч беженцев из эфиопской провинции Тыграй. 4 ноября 1984 г. британские королевские ВВС начали доставку продовольствия в эфиопскую провинцию Тыграй, население которой страдало от голода. Эфиопское правительство возражало против помощи западных стран сепаратистам – будь это продовольствие или вооружение. Тем более, что работа там была небезопасна. Из-за угроз и противодействия сепаратистов доставка продовольствия в охваченные засухой районы осуществлялась под охраной армии. Несмотря на эту защиту, в ноябре 1984 г. повстанческие группы напали на продовольственный конвой у Kimbolcha в провинции Wello. 3 марта 1985 г. в провинции Тыграй сепаратисты захватили заложниками пять французских лётчиков с военно-транспортного самолёта НОР-2500, но в результате переговоров на следующий день они были освобождены. В январе 1985 г. западные агентства устроили скандал из-за 16-дневной задержки с разгрузкой прибывшей продовольственной помощи голодающим из-за разгрузки в это время советских судов с грузом оружия для эфиопской армии. 3 января 1985 г. эфиопские представители захватили весь груз – 6000 тонн зерна австралийского судна «The Golden Venture», разгружавшего часть его в порту Асэб и хотевшего другую часть разгрузить в Судане. А суданские порты являлись основными пунктами поставки продовольственной помощи в контролируемые партизанами области Эфиопии. Помощь Эфиопии оказал и СССР, который помимо поставки продовольствия безвозмездно выделил специальный отряд в составе 12 транспортных самолётов Ан-12, Ан-22, 24 вертолёта и 300 грузовиков ЗиЛ-62» для доставки продуктов питания населению и эвакуации людей из охваченных голодом районов. Западные страны не преминули упрекнуть эфиопские власти за проводимую эвакуацию населения из засушливых районов, утверждая, что она привела к гибели 50-100 тысяч человек. При этом они забывали, что из-за задержки с поставками продовольствия почти на год к началу 1985 г. в результате голода 1983-1984 гг. в стране умерло более миллиона человек.

В конце 1984 г. на Северном фронте Эфиопии сепаратисты нанесли чувствительный удар по правительственным войскам. В районе Альгена они полностью разгромили три дивизии. Только человек сто пятьдесят сумели добраться до Красного моря, их вывезли на баржах. В начале июля 1985 г. мятежники захватили стратегически важный город Барэнту. EPLF при захвате города Барэнту в течение трёхдневного сражения разбил две эфиопские дивизии и механизированную бригаду, потери армии составили более чем 2000 человек. Там мятежники захватили среди прочего 15 танков T-54/55, большое количество артиллерии и грузовиков. Согласно данным EPLF, их подразделения в ходе этой наступательной операции убили или захватили 11250 эфиопских солдат. Когда новости о потере Барэнту достигли Аддис-Абебы, режим Менгисту осуществил передислокацию двух дивизий (приблизительно 30000 человек) из провинции Огаден в северную Эфиопию и сформировал новую бронетанковую бригаду. Северный фронт в 1985 г. был преобразован во Вторую революционную армию. Старшим советником в ней был генерал-майор Хрулёв. В состав фронта входили 19 советнических групп, три оперативных командования (три армейских корпуса), 10 дивизий и несколько отдельных бригад - артиллерийская, танковая и смешанная. Эфиопская армия начала массированное наступление, у Барэнту они предприняли тринадцать безуспешных атак на город, потеряв 2000 солдат убитыми или ранеными. После того как начались воздушные бомбёжки Барэнту, партизаны EPLF 24 августа 1985 г. ушли из города, захватив с собой по крайней мере 13 танков T-55, 12 артиллерийских орудий, и несколько зенитно-ракетных установок. Эфиопская армия, спустя несколько дней после освобождения Барэнту, возвратила под свой контроль и город Тэсэнэй разгромив западный фланг фронта сепаратистов. Эти победы правительственных войск вынудили мятежников отступить к их цитадели Накфа. Следующие несколько недель эфиопские вооружённые силы, используя танки, артиллерию и массированные налёты авиации с использованием кассетных бомби напалма, штурмовали укрепления в городе Накфа. Затем было ещё несколько наступлений. 10 октября 1985 г. эфиопские войска в течение пяти дней штурмовали укрепления сепаратистов. В операции участвовало шестьдесят самолётов и тридцать боевых вертолётов. Впервые эфиопские ВВС высадили десант позади линии обороны мятежников на северо-востоке Sahel. Наступление окончилось неудачей, после этого было предпринято ещё два наступления на Накфа, каждое из которых закончилось поражением правительственных войск. К лету 1986 г. наступление правительственных войск закончилось, но Накфа все ещё была в руках мятежников, а EPLF расширил свой контроль на юг по эритрейскому побережью. В ходе боёв гибли и наши советники. Машина с советскими военными ехала по дороге в зарослях бамбука, её обстреляли бандиты. Первая пуля убила водителя, ещё двое были тяжело ранены. Оставшийся невредимым 19-летний младший сержант Барсуков принял бой, пока были патроны. Его, раненого, враги захватили в плен и сожгли живьём.

Обострение обстановки на фронтах в Эритрее привели к необходимости укрепления обороны ПМТО. С февраля 1985 года, в течение шести лет, боевые группы ПДСС ОВР ЧФ, сменяя друг друга каждые 9 -10 месяцев, вели противодиверсионное обеспечение пункта базирования сил ВМФ СССР на о. Дахлак (Эфиопия). Задачей была охрана нашего вооружения, боезапасов, запасов горючего. Группа постоянно осматривала и побережье, корабли и морское дно. На островах и в базе проводились учения по её обороне. В период несения службы в Индийском океане с 5 января 1985 г. по апрель 1986 г. ОБМП ЧФ (командир подполковник А.А. Лисовский, заместитель по политчасти майор В.Я. Киевич) провёл двустороннее учение, противоборствующей стороной был батальон морской пехоты ТОФ, командир подполковник В.П. Беркавский в районе архипелага Дахлак. При этом они проверялись Главной инспекцией Министерства обороны СССР. Как было отмечено проверяющими, ОБМП ЧФ действовал эффективнее и заслуженно получил оценку «отлично».

В 1986 г. EPLF в своих операциях против эфиопских вооружённых сил полагался на традиционную партизанскую тактику. 14 января 1986 г. десантно-диверсионная группа мятежников, вооружённая ракетными пусковыми установками и ручными гранатами, снова проникла на авиабазу Асмэра, и разрушила, по их сведениям, 42 самолёта и вертолёта, а также сожгла склады боеприпасов и топлива. Это нападение заставило Советский Союз прекратить базирование своих самолётов на авиабазу в Асмэре. В мае 1986 г. артиллерийское подразделение EPLF обстреляло эфиопские позиции вокруг порта Массауа, разрушив топливные цистерны и танкер.

В период между 23 апреля по 5 мая 1986г. эфиопское правительство в порту Асэб конфисковало весь груз западногерманского судна «BAND AID STAR» состоявший из одеял и медицинских препаратов (наркотиков). После разгрузки судно отпустили.

В 1987 г. крупномасштабных операций в Эритрее не проводила ни одна из воюющих сторон. И эфиопское правительство, и EPLF восстанавливали свои силы после сражений 1985 года. Кроме различных диверсионных операций одно из наиболее крупных боевых столкновений произошло 20 марта, когда подразделение EPLF столкнулось с четырьмя эфиопскими армейскими бригадами в северной зоне Эритреи. В двухдневном сражении, по утверждениям EPLF, правительственные силы потеряли 650 солдат.

Поворотным событием в войне стало сражение в марте 1988 г. при Афабете (местечке в 56 км к северо-востоку от Кэрэна), когда эритрейские отряды нанесли тяжелое поражение эфиопской армии. В конце 1987 г. эфиопская армия сформировала новое соединение “Nadew”, базирующееся в Афабет и имевшее в своем составе три пехотных дивизии, подразделения механизированной дивизии и дополнительную артиллерию. Эфиопское наступление было начато в конце февраля 1988 г. и привело к ряду генеральных сражений в течение марта. В 1988 г. EPLF имел под ружьем приблизительно 30000 бойцов. 17-19 марта главные силы эфиопской армии, участвовавшие в наступлении, были окружены и пойманы в ловушку в долине около Афабет. К 19 марта соединение “Nadew” было уничтожено, потеряв 15000 войск. Афабет был захвачен тем же вечером, и перед мятежниками открылась дорога на Керен. В Афабете находилась крупнейшая военная база эфиопской армии и центр военной разведки, а также большой склад оружия и боеприпасов. Сепаратисты захватили 50 танков, 60 артиллерийских орудий, 200 транспортных средств. При этом в ночь с 17 на 18 марта во время неожиданного наступления НФОЭ на командный пункт эфиопской горно-пехотной дивизии в местечке Кем-Чеун под городом Афабет в плен к сепаратистам попали три советских военных советника – полковник Е.И.Чураев, подполковник Ю.П.Калистратов и переводчик лейтенант А.В.Кувалдин. Пленных в том бою могло оказаться больше. Однако отличился радист младший сержант К. Гопкин, высланный на свою базу в качестве связного и сумевший через 3 дня сообщить вертолётчикам точное место укрытия окружённых войск и советских военнослужащих. Три года советские офицеры находились в плену. Лишь в 1991 г., благодаря усилиям МИД СССР, вмешательству администрации США и руководства Судана они вернулись на родину.

Другим фактором триумфа в Афабет было очередное сближение движений EPLF и TPLF после их разногласий в 1985 г. Однако отношения EPLF-TPLF продолжали испытывать трудности, в значительной степени ‑ из-за разногласия относительно стратегии и тактики, в течение следующих нескольких лет.

Кроме дальнейшей деморализации эфиопской армии, победа Афабет также дала стимул мирному процессу. В начале июля 1989 г., Юрий Юкалов (Yuri Yukalov), директор африканского отдела в советском Министерстве иностранных дел, встретился с генеральным секретарем EPLF - Иссэясом Афверки (Issaias Afwerki). Это был первый серьёзный контакт между Советским Союзом и EPLF, кроме того встреча сигнализировала эфиопским властям, что Москва больше не желала обеспечивать неограниченную военную помощь для поддержки их военной стратегии в северной Эфиопии.

Для защиты Кэрен эфиопы были вынуждены оставить все города поблизости. Части EPLF атаковали дорогу от порта Массауа к Асмэре и три лагеря к западу от города. 21 марта порт Массауа подвергся артиллерийскому обстрелу. 23 марта режим Менгисту ввёл чрезвычайное положение в Эритрее и Тыграй, и определил эритрейское побережье Красного моря "запретной областью”, где нормальное движение гражданского населения не разрешалось: все остающиеся жители должны были быть выселены и переселиться в другие места в течение 15 дней. Но эфиопские вооружённые силы были неспособны поддержать такую блокаду. К 1 апреля EPLF был уже в 10 км от Кэрен, и его артиллерия в результате обстрела подожгла крупный склад, который горел в течение двух дней. На следующий день армия ушла из Акордат и впоследствии потеряла контроль над большей частью Эритреи. К 28 мая режим утверждал, что фронт под Кэрен "стабилизирован". Почти одновременно, весной, Народный Фронт Освобождения Тыграй (TPLF) захватил два города в провинции Тыграй, включая два ключевых центра распределения продовольствия. В ответ 22 марта эфиопские истребители-бомбардировщики и вертолёты Ми-24 подвергли бомбардировке город Хаузен в Тыграй, где было убито 360 человек. Фактически все они были гражданскими жителями.

Эфиопское правительство, которое начало неудачное контрнаступление против EPLF в июне 1988 г., в конечном итоге объявило об эвакуации всего иностранного персонала, работающего в гуманитарных и вспомогательных организациях в Эритрее. Дополнительно Аддис-Абеба распорядилась, чтобы все эти организации всю пищу и непродовольственную помощь распространяли только через государственные структуры Эфиопии.

Сепаратисты из Народного Фронта Освобождения Эритреи (EPLF) всё активней действовали на море. В полночь 18 апреля 1988 г. моторное судно эритрейских сепаратистов подвергла обстрелу из артиллерийского орудия порт Асэб и единственный нефтеперерабатывающий завод, пять человек были убиты и 15 ранены. Корабль эфиопского флота немедленно принял меры и атаковал лодку, она была уничтожена. Этот артобстрел был первым нападением на порт сепаратистов. Нефтеперерабатывающий завод и порт не имели повреждений. В 1988 г. Асэбе обрабатывал до 71 % экспортно-импортной торговли. В 1985 г. при содействии ГДР в порту закончена установка 18 новых портальных кранов. В течение 1986-1987 гг. через Асэб транспортировалось более чем 2,8 миллионов тонн груза, состоявшего приблизительно на 66 % из импорта, включая приблизительно 792 000 тонн сырой нефти для перерабатывающего завода Асэба. Для сравнения ‑ порт Массауа в течение 1986-1987гг. принял 470 000 тонн груза, из которого импорт составлял 14 %.

Первоначально в составе «москитного флота» сепаратистов находились маленькие моторные лодки – «джонки», эти утлые суденышки с экипажем из 3 человек были оснащены самым разнообразным оружием: 107 мм американскими безоткатными орудиями, крупнокалиберными пулеметами «Браунинг», либо несколькими трубами от советских реактивных установок «Град». Затем у повстанцев появились более крупные катера с 40-мм артиллерией, пулемётами, что ещё более усложнило обстановку.

31 мая 1988 г. в проливе Массауа-Северный был обстрелян скоростными катерами сепаратистов шедший из Персидского залива танкер Балтийского флота «Олёкма» (командир А.Н.Иванов). Почти шесть месяцев этот танкер работал в Персидском заливе и Красном море, снабжая водой и топливом корабли ВМФ СССР, которые находились на боевой службе в этом регионе. 31 мая 1988 г. экипаж судна получил команду о возвращении на родную базу. Быстро темнело. Как и полагается, танкер шёл с ходовыми огнями, всеми опознавательными знаками. Особым прожектором высвечивался флаг вспомогательного Флота ВМФ СССР, освещалась и надпись, указывающая на порт приписки (город Балтийск). Хорошо была видна и советская символика. И вдруг из темноты показались быстроходные катера. Они шли на большой скорости, без огней. Через некоторое время незнакомцы стали приближаться. Стрелки часов показывали 23.45. Большая часть команды «Олёкмы» отдыхала. Неожиданно и резко прозвучали выстрелы. На танкере сыграли аварийную тревогу. Советское судно оказалось в безвыходном положении, поскольку защититься от нападения оно не могло: на вспомогательном флоте оружия иметь не полагается. Единственное, что смог предпринять капитан — включить дополнительный свет, чтобы показать катерам: мол, корабль не военный. И, тем не менее, «Олёкма» подверглась атаке. Все произошло быстро. Не успели на танкере ещё как следует рассмотреть нападавшие катера, как они свернули с курса и скрылись. В результате обстрела танкер получил серьёзные пробоины, из строя были выведены рефрижераторная камера и радиорубка. На своём боевом посту погиб начальник судовой радиостанции Михаил Григорьевич Новиков. В ту ночь он как раз нёс вахту. Первые же снаряды разорвались в его рубке. Возник пожар. Когда пришли на помощь товарищи, Новиков был уже мёртв. Он так и не успел передать в эфир о случившемся. Работавшая на судне радистом Алина Александровна Лемешко вспоминала: «Смотрю в иллюминатор, и вижу: летят гранаты. Затем — грохот. Я побежала к радиорубке. Проскочила под пулями. Я не боялась — просто очень тревожно было, когда замполит за пистолетом побежал. Начальник радиостанции Михаил Григорьевич Новиков лежал у рубки — мёртвый. Всего-то и успел перед смертью — несколько раз крикнуть «Помогите!» Начался пожар. Капитан приказал работать в открытом эфире — и я, вся в пене огнетушителя, стала передавать: «Олёкма» подверглась нападению неизвестных катеров, погиб начальник радиостанции. Четырнадцать часов провела в радиорубке!». Новикова Михаила Григорьевича в октябре 1988 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР посмертно наградили орденом Красной Звезды и навечно зачислили в экипаж «Олёкмы». Почти сутки экипаж «Олёкмы» восстанавливал судоходность танкера: заделывались пробоины, ремонтировались приборы, заменялась радиостанция. Предстоял ещё путь через Атлантику. А это почти месяц. Лишь после устранения поломок удалось связаться с командованием Флота и доложить о происшедшем. После получения известия о нападении с Дахлака на помощь вышла находившаяся там плавбаза Северного флота «Иван Колышкин». Старшина радиохимиков плавбазы Циганий Алексей Иванович так вспоминал об этом:«Когда мы пошли на помощь "Олёкме", была объявлена боевая тревога. Катера, напавшие на "Олёкму", направились в нашу сторону и заходили в левый борт, но затем резко поменяли курс и ушли в сторону. Вероятно, увидели, что идет военный корабль». Заместитель начальника отдела пропаганды и агитации Военно-Морского Флота Н. Зеленин сказал тогда:«Это чрезвычайный случай в нашей практике. Отмечу, что весь экипаж действовал чётко, слаженно, без паники. Об этом происшествии мы рассказали во всех подразделениях, ещё раз подчеркнули о готовности к любым неожиданностям». Руководство сразу же приняло меры к поиску неизвестных пиратов. Тогда точно выяснить принадлежность катеров, совершивших нападение на советский танкер, так и не удалось. Правда, рассказывают, что на другой день после атаки «Олёкмы» сепаратисты выразили сожаление и принесли извинения по поводу гибели нашего моряка и обстрела судна. Их якобы ввёл в заблуждение эфиопский флаг, вывешенный на корабле. Хотя, возможно, это одна из военных баек.

Для постоянной защиты судоходства в Красном море с июня 1988 г. на острове Нокра постоянно базировался один артиллерийский катер. Боевая служба этих небольших двухсоттонных кораблей вдали от родных баз ещё недостаточна описана. По итогам базирования катера в сложных климатических условиях и сложной адаптации к ним моряков, видимо, было принято решение для вновь отправляемого катера сформировать два экипажа, которые бы сменяли друг друга. Для службы подготовили артиллерийский катер «АК-312» проекта 205П из состава 165 ДПЛК 141 БР КОВР Керченско- Феодосийской ВМБ, на нём провели капитальный ремонт, на корабле дополнительно установили два крупнокалиберных пулемета "Утёс". В феврале 1989 г. из Севастополя для несения боевой службы на ПМТО ушёл артиллерийский катер «АК-312», корабль держал первый экипаж под командованием капитана 3 ранга Некрасова. До архипелага Дахлак он шёл на буксире поисково- спасательного корабля ЧФ «Баскунчак». После четырёх месяцев службы экипаж Некрасова был сменён вторым экипажем, которым командовал старший лейтенант (с сентября капитан-лейтенант) Геннадий Андрусенко. Второй экипаж прибыл на острова на корабле управления «Тамань» и выполнял БС с 13 июня по 13 декабря 1989 г. В Севастополь второй экипаж отправился тоже на «Тамани». В последний день боевой службы второго экипажа из-за поломки гирокомпаса катер сел на рифы. Так что первому экипажу пришлось участвовать в ремонте катера, поставленного после аварии в док. И если до этого боевые службы проходили спокойно, то на долю первого экипажа «АК-312», которым командовал капитан-лейтенант Н.Белый, выпали реальные сражения на море с судами сепаратистов. В мае 1990 г. «АК-312» завершил эпопею в Красном море и отбыл к месту постоянного базирования. На смену ушедшему катеру в 1990 г. пришёл катер на подводных крыльях проекта 206М «Т-72» (бортовой 353), которым командовал Андрей Прокопчик. Входивший в состав Балтийского флота катер выполнил переход из порта Свиноуйсце (Польша) до о. Нокра. Катер оставался на ПМТО до самого конца ‑ февраля 1991 г., уходил последним с архипелага и прикрывал конвой кораблей до самого Адена.

Несмотря на идущую радом войну, ПМТО продолжал функционировать, осуществляя ремонт как наших, так и эфиопских кораблей. Капитан 1 ранга Владимир Сёмочкин вспоминает:«В начале 1988 года мне было предложено отправиться в качестве старшего группы специалистов-ремонтников и старшего инженера по организации ремонта в ПМТО, располагавшийся на острове Нокра. Готовясь к командировке в экзотическую африканскую страну, всегда задумываешься, какие опасности ждут впереди. Жара, влажность, малярия, желудочно-кишечные заболевания, акулы, змеи, другая агрессивная местная фауна — все это воздействует на человека не только в самой Африке, но и, бывает, вызывает негативные последствия даже через несколько лет. Как-то один москвич в ответ на сообщение об убытии в подобную командировку услышал такую сентенцию: «Поздравлять не буду. У нас один съездил, возвратился довольным, а через полгода помер…»…

Поставленные в Эфиопию советские военные корабли были хорошим средством в борьбе с повстанцами. Наибольшей эффективностью отличались сторожевики 159А, оснащенные артустановками АК-726. Эритрейские катера опасались к ним приближаться: артустановки на расстоянии меньше прицельной дальности уничтожали их с первого залпа. Однако к тому времени корабли уже имели солидный срок службы, к тому же эксплуатировались в условиях агрессивной водной среды Красного моря. Вот их-то и предстояло отремонтировать советским специалистам.

Наша группа прибыла в Аддис-Абебу самолётом 7 октября 1988 года. Затем «транспортником» мы были доставлены в Асмару, где нас встретил командир вертолётного отряда авиации ВМФ полковник А. Фомин. Здесь уже во всём чувствовалось дыхание войны. Через несколько часов вертолёт с нашей группой на борту взял курс на остров Нокра…

Бытовые условия на ПМТО к тому времени были уже достаточно комфортными. Офицеры с семьями жили в сборно-щитовых домах, остальные специалисты — в общежитии и казарме. Имелись также медицинская часть с лазаретом, две бани-сауны, клуб. Все жильё и служебные помещения были оборудованы автономными кондиционерами и бытовыми холодильниками, электричество подавалось круглосуточно от дизельной электростанции. Питьевую воду завозили танкерами и хранили на берегу в металлических резервуарах.

Нашу группу разместили в общежитии по 2 — 3 человека в комнате. Здесь же готовили и пищу. Часть зарплаты, необходимую «для пропитания», финансист ПМТО полковник Боровицкий раз в месяц привозил из Аддис-Абебы, после чего следовала поездка в столицу за продуктами для всех обитателей пункта и товарами для нештатного ларька. Продажа крепких напитков запрещалась.

«Неудобств» хватало — жара, доходившая до +40°С и выше, 100% влажность, желудочно-кишечные заболевания. Однако главную опасность на острове представляли змеи, особенно два вида: эфы и мамбы. Старожилы Нокры рассказывали, что в первые годы во время строевых занятий матросы давили по одной эфе через каждые 50 метров. (Кстати, уже в первый день мы узнали, что накануне ночью в казарме эфа напала на матроса. Сыворотка у медиков была, и все обошлось).

Мамбы были гораздо страшнее. От её яда не существует противоядия, и при укусе человек умирает уже через 30 минут. На острове эти твари встречались реже, чем эфы, но тоже были. Как-то во время приборки на береговом механическом участке один из матросов поднял крышку ящика с ветошью и увидел «красивую ленту», похожую на поясной ремень. Матрос протянул было руку, но вовремя сообразил, что перед ним змея. Это и оказалась смертельная мамба, тут же, впрочем, убитая.

…Ремонт продвигался по плану, и к июню 1989 года мы готовились завершить восстановление боеготовности первого корабля. Однако за месяц до окончания работ из Аддис-Абебы пришло известие, что там подавлена попытка государственного переворота. В то время, когда Менгисту Xайле Мариам находился с визитом в ГДР, высшие военные чины собрались в здании генштаба и объявили о захвате власти. Президентская охрана окружила здание и жестоко расправилась с путчистами — тех, кто не успел покончить с собой, расстреливали на месте; лица, арестованные за пределами генштаба, бесследно пропадали в тюремных застенках. Среди последних оказался и командующий ВМС контр-адмирал Тесфайе Берхану. Однако, к счастью, те эфиопы, кто курировали ремонт кораблей на ПМТО, под репрессии не попали и общий график работ не нарушался. События в столице наложили заметный отпечаток на поведение эфиопских офицеров — в их действиях и суждениях пропала прежняя уверенность.

Ремонт первого корабля мы закончили в срок. На завершающем этапе ходовых испытаний корабль зашёл в Массауа, где принял на борт нового командующего ВМС и доставил его на Нокру. Приятно было видеть, как помолодевший после ремонта сторожевик на полном ходу преодолевал расстояние от базы до острова. Первый этап нашей работы завершился проводами домой специалистов-газотурбинистов. В Эфиопию они должны были вернуться через полгода, когда по графику начинался ремонт турбин второго корабля.

…Восемь месяцев работ в непривычных климатических условиях дались непросто. Почти все мои коллеги резко потеряли в весе. Многие ощущали недомогание, жаловались на повышенную температуру. Особенно тяжко стало к лету, когда столбик термометра застыл на отметке +45°С. Кое-кто запросил таблетки, а другие стали налегать на джин. Хотя запрет на спиртное оставался в силе, наши специалисты, освоившись с обстановкой, добывали его через коллег -эфиопов, с которыми уже давно сдружились. За злоупотребление «огненной водой» пришлось даже одного специалиста возвратить на Родину досрочно.

Вскоре стало ясно, люди нуждаются в разрядке: нормальном отдыхе, свежем мясе, чистой воде, привычной, непринужденной обстановке. Командование ПМТО решило организовать нам такую «разрядку» в выходные, совпавшие с Днём Военно-морского флота. Группу на вертолёте отправили в Асмару, где наши лётчики имели несколько свободных квартир. Была предоставлена возможность ознакомиться с городом, посетить «толкучку», кегль-бар, кафе, отведать натуральных эфиопских блюд. На одной из квартир «семейно» отметили наш флотский праздник. Поездка себя оправдала, повысив тонус приунывших было земляков. Такие «увольнения на берег» практиковались и в последующем.

Ремонт второго корабля проходил труднее. Сказывались усталость людей, изнуряющая жара, уменьшение запасов материалов и запчастей, пополнение которых требовало времени. К тому же техническое состояние этого корабля было хуже, чем первого: когда в июне 1989 года его поставили в док, оказалось, что вся подводная часть обшивки корпуса в носовой части продавливается пальцами…

Но вскоре в Эфиопии стало жарко не только в воздухе. Резко обострилась обстановка на фронтах. Не объясняя причин, с ПМТО вдруг отправили в Союз женщин и детей. Такая же команда поступила и семьям наших специалистов в Массауа. На запрос о времени возвращения на остров газотурбинистов Главный штаб сроков не называл…

Причина стала ясна в начале февраля 1990 года, когда над Массауа заполыхали пожары — это крупные силы эритрейцев при поддержке танков молниеносно захватили главную военно-морскую базу страны. Их передовые отряды, переодетые в эфиопскую форму и тем самым сбившие с толку защитников города, сметали и убивали на своем пути всех и всё. Командование эфиопской военно-морской базы чудом смогло вывести основные силы флота к острову Нокра под защиту наших боевых кораблей. Личный состав береговых подразделений в большинстве своем погиб, а оставшиеся в живых попали в плен…

Теперь перелёт с Нокры в Асмару был связан с пересечением фронтовой зоны, ввиду чего вертолёт на ПМТО стал появляться в исключительных случаях. Перестала регулярно поступать почта. Несколько месяцев не закупались продукты в Аддис-Абебе. Из Москвы сообщили, что газотурбинисты пока задерживаются, поэтому ремонт турбин следует отложить до лучших времён.

А начиная с февраля 1990 года Нокра и прилегающая к острову водная акватория со стоявшими на внешнем рейде кораблями и судами стали систематически обстреливаться береговыми батареями эритрейцев. С тех пор каждый транспорт стал сопровождаться нашим боевым кораблем. В такой непростой обстановке группа все -таки закончила ремонт второго сторожевика, тем самым выполнив свои обязательства перед эфиопами. После этого нас на очередном транспорте под охраной нашего тральщика доставили в порт Ассаб. Затем самолётом переправили в Аддис-Абебу, а оттуда рейсом «Аэрофлота» — в Москву».

17 января 1989 г. отряды мятежников пошли в наступление против эфиопских войск, расположенных к северо-западу от дороги Асмэра - Массауа. В ходе двухдневного сражения, по данным EPLF, они убили, ранили или захватили приблизительно 2600 эфиопских солдат, уничтожили 21 танк и 8 захватили. 19 февраля подразделения EPLF, объединившись с отрядами TPLF, захватили город Ында Сылласе в Тыграй. На 25 февраля 1989 г. в провинции Тыграй только Мэкэле и Maychew оставались единственными большими городами под правительственным контролем, но уже два дня спустя, 27 февраля, армия была вынуждена эвакуировать Мэкэле. Таким образом, к началу марта, правительство не могло снабдить войска 2-ой армии в Эритрее. В результате в течение марта (15 марта) EPLF разбил эфиопский контингент в Адди Куала (город 90км к югу от Асмэра), отразили попытку прорыва эфиопской армией укреплений EPLF вокруг окружённого ими города Кэрэн (22- 29 марта), и в Adi Goroto (27-29 марта) в ходе боёв убили или ранили приблизительно 1000 эфиопских солдат.

Почти одновременно режим Менгисту получил удар и на внутреннем фронте. 16 мая 1989 г. произошла первая попытка военного переворота. Воспользовавшись тем, что президент вылетел в ГДР с рабочим визитом, собравшиеся в министерстве обороны в Аддис-Абебе командующие родами войск, руководитель Генштаба и ряд высокопоставленных офицеров объявили о взятии власти в свои руки. Верные им войска окружили здание министерства обороны. Мятежников поддержало командование Второй Революционной армии в Асмэре во главе с командующим Демиссис Булто. В Аддис-Абебе на переговоры с мятежниками поехал министр обороны, но путчисты убили его. Тем не менее, верные правительству войска штурмом взяли министерство обороны. В числе убитых путчистов были начальник Генштаба, главком ВВС. В Асмэре события развивались подобным образом ‑ верные президенту части взяли штурмом штаб армии с засевшими там мятежниками, многие из них, в том числе командующий, были убиты.

Летом 1989 г. TPLF начал операцию “Peace in Struggle” приведшую к захвату Maychew и крупномасштабному вторжению в северный Wello. После успеха в Wello, в сентябре борьба распространилась на северный Гондэр.

В середине 1989 г. эфиопский режим и EPLF при участии американцев провели несколько раундов переговоров, но они завершились безрезультатно. СССР также пытался остановить войну.

В августе 1989 г. руководство СССР приняло решение направить в Эфиопию военную делегацию, которую поручено было возглавить генералу армии Варенникову Валентину Ивановичу. Задача — разобраться в обстановке и подтолкнуть Менгисту к миру. Варенников В.И. вспоминал: «Закончив свою работу в центре и на левом фланге, как-то рано утром мы отправились на самый правый фланг армии, который упирался в Красное море. Здесь же познакомились и с военно-морской базой, её возможностями и способностями, а также обеспеченностью. Катером ходили на остров Дахлак, где обосновалась наша морская материально-техническая база, которая обеспечивала и обслуживала наши корабли, которые решали свои задачи в Индийском океане, на переходе из Индийского океана в Средиземное море, или наоборот. Тяжела служба на материке (Эфиопия — это не Украина и не Франция), а на Дахлаке — вдвойне тяжелее. Но как рады были эти люди, увидев соотечественников! И мы сделали все возможное, чтобы нашим морякам было приятно. А когда настало время уезжать (а впереди нас ещё ждала большая дорога), то охватило чувство невольной вины перед этими воинами, будто мы бросаем их на острове в Красном море, а сами отправляемся в райские места». О результатах визита в Эфиопию делегации Министерства обороны СССР было официально, письмом, доложено министром обороны маршалом Дмитрием Тимофеевичем Язовым в ЦК КПСС 1 сентября 1989 года.

9 сентября 1989 г. в соответствии с договоренностью между правительствами Эфиопии и Кубы начался вывод из Эфиопии кубинских войск. Кубинские военнослужащие находились в Эфиопии с апреля 1977 г.

Эфиопия к середине 1990 г. имела крупный и сильный флот - 3500-4000 человек личного состава. Корабельный состав:

• 2 СКР пр.159 (Petya II) - «F-1616» (21.07.1983 «СКР-94») и «F-1617» (19.03.1984 «СКР-115»).
• 2 250-тонных ТКА пр.206МЭ (Turya).
• 4 245-тонных РКА пр.205ЭР (Osa II) - «FMB-160», «FMB-161», «FMB-162», «FMB-163».
• 2 - 200-тонных ТКА пр.205ЭТ (MOL)
• 3 118-тонных американских патрульных корабля типа Swiftships 105 – «P-201», «P-203», «P-204».
• 4 50-тонных АК пр.1400МЭ (Zhuk) - «Р-205», «Р-206», «Р-207».

• Учебное судно «Эфиопия» 2800 тонн, вооружено 1-127мм орудием.
• 2 800-тонных СДК пр.771 (Polnochny B-класс LTCs.) - «LCT-1037» (с 11.1981) и «LCT-1038» (с 01.1983)
• 1 - 670-тонной французский Edic класс LTC.
• 2 - 995-тонных Chamo класс LCLS.
• 4 - ДК пр.1785 (T-4 класс LCVPs.)

• 4 - 11,5 тонных прибрежных патрульных катера типа GB.

Но, несмотря на всю эту силу, разложение полностью затронуло личный состав флота, и контролировать прибрежные воды эфиопский флот уже не мог. В конце 1989 г. по словам западными военных аналитиков эритрейские сепаратисты приобрели для своего флота до 24 мощных быстроходных катеров для патрулирования Красного моря. И в начале 1990 г. действия сепаратистов на море резко активизировались.

3 января 1990 г. в районе Мэрса Гульбуб (Mersa Galbub) три скоростных катера сепаратистов марки «Зодиак» атаковали польский сухогруз «Болеслав Кривоустый» ("Boleslaw Krzywousty" 1970 г., 8146 брт), вышедший из суданского порта Порт Судан 2 января в Массауа с грузом хлопка и керамики. В результате попаданий снарядов корабль загорелся. Экипаж, 28 мужчин и 2 женщины, был захвачен Народным фронтом освобождения Эритреи и на двух катерах привезен в маленький порт в северной Эритрее. Шестидесятилетний капитан судна Анджей Сикорски (Andrzej Sikorski), для которого этот рейс был последним перед отставкой, рассказывал, что партизаны внезапно появились на трёх быстроходных катерах вечером 3 января. Один из катеров был вооружён четырёхствольным автоматом, второй был оснащен безоткатным орудием, а третий ‑ базукой. Нападавшие игнорировали все просьбы прекратить нападение. При этом моряки повиновались их требованиям об остановке, судно несло польский флаг, так же как и эфиопский флаг, как того требуют законы при входе в национальные воды. Капитан кричал с мостика в мегафон, что это польское судно. Но после открытия огня нападавшие не обращали внимания на призывы капитана прекратить огонь. Они стреляли без остановки. Вся сторона правого борта походила на решето. Огонь охватил судно через 10 минут, после второго или третьего выстрела. Поскольку было уже темно, команда включила освещение в каютах, чтобы найти огнетушители и другие средства борьбы с огнём. Партизаны открыли огонь по светящимся иллюминаторам. Всего обстрел судна продолжался два с половиной часа. Судно было окутано черным дымом, когда команда была вынуждена оставить его на спасательных шлюпках. Когда партизаны подошли к спасательным шлюпкам, их первый вопрос был: Есть ли русские? Услышав в ответ что это поляки, партизаны поинтересовались: Есть ли коммунисты?. Их в экипаже не было, более того, почти каждый моряк на борту был членом Солидарности. После этого партизаны пересадили пленников из шлюпок в два быстроходных катера, один из которых был с двумя двигателями в 85 л.с., и на полной скорости взяли курс на север, куда шли в течение восьми часов в темноте. 21 января 1990 г. экипаж польского сухогруза «Болеслав Кривоустый» был освобождён благодаря активным действиям дипломатов и доставлен в Порт Судан (Судан), откуда на самолёте вывезен в Польшу. Судно было признано не подлежащим ремонту и 4 апреля 1990 г. - «Болеслав Кривоустый» был исключен из реестра.

5 января горящий брошенный корабль «Болеслав Кривоустый» был найден на мели в точке 16° 23.5" N, 39° 12.2" E в ста километрах к северу от Массауа, в районе Мэрса Гульбуб (Mersa Galbub) польским судном «Адам Аснык» ("Adam Asnyk"), который тоже был обстрелян и вынужден был спасаться. 8 января Фронт освобождения Эритреи взял на себя ответственность за обстрел двух польских судов. Лидер Эритрейского Народного Освободительного Фронта, Isaias Afwerki, сказал после обстрела польских судов, что Массауа находился в военной зоне и является пунктом получения поставок советского оружия для эфиопской армии и что эритрейская группировка мятежников "не может сидеть без дела", позволяя такое наращивание. "Иногда очень трудно сделать различие между польскими и российскими судами", сказал он. В заключение он опять заявил, что они будут обстреливать любое судно, идущее с грузами для эфиопского правительства, а также любые суда, идущие из Израиля.

Израильские суда оказались в числе потенциальных целей Народного фронта освобождения Эритреи не случайно. Возобновив дипломатические отношения с Эфиопией в ноябре 1989 г., Израиль в это время провёл операцию «Соломон» по перевозке в Израиль из Аддис-Абебы на самолётах 16500 фалашей (эфиопских евреев). Взамен за разрешение им эмигрировать Израиль поставил режиму Эфиопии оружие. В 1989 г. было поставлено 100 танков T-55 и запасных частей к ним, кроме того, ‑ около 100 тысяч автоматов Калашникова, захваченных в виде трофеев в ходе войн с арабами, а также бомбы для ВВС. И хотя эфиопское и израильское правительства отрицали поставки бомб и вооружений, как и существование военного договора между странами, израильский посол в Аддис-Абебе Meir Joffe признал присутствие нескольких советников и поставки небольшого количества армейского снаряжения.

9 января в Красном море неизвестные пираты (по видимому, из НФОЭ) напали на судно из Саудовской Аравии «PIVOT» к востоку от островов Фарасан. Пираты, вооружённые стрелковым оружием и небольшим орудием, взяли деньги и товары.

10 января три катера сепаратистов обстреляли и задержали в суданских водах югославское грузовое судно «Коста Стаменкович» с грузом муки для Эфиопии. Судно и команда два дня находились в руках НФОЭ, они были отпущены после того, как они отказались разгружаться в эфиопских портах. После этого всем судами было дано чрезвычайное предостережение об опасности плавания у суданской и эфиопской береговой линии от порта Порт Судан (Судан) до порта Асэб (Эфиопия).

12 февраля недалеко от порта Массауа судно «Svea Atlantic», везшее гуманитарные грузы в Эфиопию, было атаковано эритрейскими сепаратистами. Связь с судном была потеряна с 12 до 19 февраля, и возобновилась после того, как оно было отпущено эритрейцами, которые признали, что разгрузили груз. Судно вернулось в Европу, экипаж не пострадал.

8 февраля 1990 г. сепаратисты из Народного фронта освобождения Эритреи (EPLF) начали операцию «Fenkel» - наступление на порт Массауа – главную базу правительственных ВМС. 11 февраля партизаны захватили порт Массауа. Падение этого стратегически важного порта изолировало Вторую Революционную Армию Эфиопии и в конечном счете привело к потере Эритреи. EPLF использовал свой маленький флот, состоящий из вооружённых скоростных катеров и лодок, для потопления или повреждения большого числа эфиопских морских судов, поставленных на якорь в гавани Массауа. Радиостанция фронта первоначально заявила, что ими потоплено 3 корабля, а позже утверждала, что ими потоплена и захвачена половина ВМС Эфиопии. Командующий обороной в звании адмирала застрелился, в плен попало, по словам сепаратистов, до 12 тысяч правительственных солдат. Но сам порт почти не пострадал и мог функционировать. Чтобы не дать EPLF воспользоваться портом, правительственная авиация с 16 февраля начала осуществлять бомбёжки порта. В середине марта сепаратисты объявили, что порт готов к повторному открытию. В рабочем состоянии были четыре подъемных крана, четыре склада. В это время европейские благотворительные организации отправили транспорт «Danika 4» с 1000 тоннами продовольствия из Бремена в Массауа. В апреле ВВС Эфиопии подвергли город массированным бомбёжкам, а после того как правительственное наступление на Массауа провалилось, перед авиацией поставили цель вывести порт из строя. К концу апреля судно с продовольствием «Danika 4» приближалось к Массауа. 1 мая эфиопское правительство заявило, что нанесёт по судну бомбовой удар, если оно попытается войти в Массауа. Несмотря на дипломатическое давление западных правительств, эфиопы не смягчались, и судно было направлено в Порт Судан. В июне порт вновь подвергся бомбёжкам, портовые сооружения были фактически разрушены воздушными налётами. В начале июня на Вашингтонской встрече на высшем уровне президенты Буш и Горбачёв обсуждали проблему голода в Эфиопии и призвали эфиопское руководство позволить повторно открыть порт Массауа. Эфиопское правительство согласилось прекратить бомбёжки порта. В июле была сделана повторная попытка начать работу порта. Судно, зафрахтованное организацией "Мировая Продовольственная Программа" (WFP) с четырьмя портовыми техниками пришло из Джибути к Массауа 14 июля. Их миссия состояла в оценке возможности восстановления портовых сооружений. Несколько дней переговоров между WFP и эритрейскими сепаратистами (EPLF) ни к чему не привели, договориться они не сумели и 21 июля судно возвратилось к Джибути. Больше не было других попыток восстановить работу порта, хотя переговоры продолжались между ООН и EPLF. Утром 4 сентября три правительственных самолёта осуществили первую после июня бомбардировку порта Массауа, прошедшую без жертв или существенных повреждений.

В феврале-марте 1990 г. эфиопские войска потерпели ряд поражений в боях у города Асмэра. ВВС оказывали своим войскам посильную поддержку, однако повстанцы смогли нанести им ощутимые потери, сбив при помощи ПЗРК 3 самолёта: 28 февраля ‑ МиГ-21, а 2 марта ‑ два МиГ-23. Во всех случаях лётчики погибли. В августе 1990 г. EPLF начал наступление по фронту у Дэкэмхаре, к югу от Асмэра. В ходе этой операции мятежники убили или ранили более 11000 правительственных солдат, захватили два танка, много транспортных средств, и более 1000 единиц среднего и лёгкого оружия. Хотя правительственные силы и одержали несколько незначительных побед в конце 1990 г., EPLF контролировал большую часть Эритреи.

После падения Массауа корабли эфиопского флота были передислоцированы в порт Асэб и на остров Нокра, что автоматически повлекло перенос боевых действий на дахлакский архипелаг. 12 февраля 1990 г. на остров Нокра упали первые снаряды из дальнобойных орудий с полуострова Бури, затем у островов появились и катера сепаратистов. В феврале 1990 г. на ПМТО находились БДК «БДК-50», МТЩ «Разведчик», плавмастерская «ПМ-129» и ряд судов обеспечения. Для усиления обороны на остров по приказу командира ПМТО капитана 1 ранга Пленкова была высажена десантно- штурмовая рота морской пехоты под командованием капитана Андрея Семыкина. Этим приказом на девяносто морских пехотинцев возлагалось две задачи: во-первых, обеспечить ПМТО круговую оборону, во-вторых ‑ защитить транспортные суда на переходе морем. Последняя задача решалась так: на каждое судно очередного конвоя садилось отделение морпехов с целью не допустить его захвата сепаратистами.

На море разворачивались настоящие морские сражения. Первый огневой контакт с флотом сепаратистов произошёл при конвоировании морского танкера «Иман». Танкер шёл в сопровождении морского тральщика и артиллерийского катера, на борту находилось отделение морской пехоты. Из предутренней мглы их атаковали четыре «джонки» сепаратистов, давшие залп по танкеру. Защищая танкер, тральщик прикрыл его собой от залпа с вражеских судов. Один снаряд попал в тральщик, ранив матроса. Ответным огнём были уничтожены три «джонки». За тридцать рейсов, совершённых здесь танкером «Иман», лишь один прошёл без огневого контакта с сепаратистами. Другие корабли действовали также решительно.

Вот так, например, выглядит краткий отчет о боевой службе морского тральщика «Разведчик» (командир капитан 3 ранга В.И.Носенко) Черноморского флота: «...За период январь - август 1990 года выполнял неоднократно боевое траление миноопасных районов Красного моря. Осуществил 29 проводок за тралами и конвоирование гражданских судов в Красном море, всего провёл 52 судна. Из них 11 конвоев проводились под обстрелом реактивных снарядов с занятых эритрейцами островов». Для выполнения задач конвоирования «Разведчику» "нарезали" зону наиболее вероятной активности бойцов НФОЭ - 10-мильная зона в районе острова Шума. Первый конвой в составе сухогруза и черноморского танкера «Иман» был сильно обстрелян с почти невидимых островов. Один из реактивных снарядов, разорвавшийся в пяти метрах от танкера, осыпал его верхнюю палубу и надстройку осколками, ставшими потом самыми ценными амулетами моряков. «Разведчик» прикрыл «Иман» своим бортом и выставил дымзавесу.

19 февраля 1990 года «Разведчику» пришлось сопровождать в Аден черноморский танкер «Иман», на котором эвакуировались члены семей (21 женщина и 17 детей) военнослужащих с пункта материально- технического обеспечения (ПМТО) ВМФ СССР на острове Дахлак. Решение доставить их в порт Аден на танкере «Иман» поначалу вызвало бурный протест у жён сотрудников пункта и молчаливое неодобрение служивой части "островитян". В адрес командования 8-й ОПЭСК направлялись полные обиды и горечи телеграммы. Но используемый ранее путь – вертолётом до Массауа, оттуда – самолётом до Аддис-Абебы, а дальше, тоже самолётом, в Москву был закрыт после захвата сепаратистами Массауа. Обстановка вокруг Дахлака обострялась с каждым днём и выбор "из двух зол" остановился все-таки на взрывоопасном «Имане». Замполиту ПМТО капитану 2 ранга Геннадию Алексеевичу Агеенко с трудом удалось уговорить женщин сесть на судно. Все осознавали, что попадание в танкер хотя бы одного реактивного снаряда имело бы для его пассажиров трагические последствия. Последним аргументом стало то, что Г.Агеенко сам решил пойти вместе с ними до границы зоны боевых действий. В тишине предрассветных сумерек конвой вышел из базы, соблюдая все возможные меры скрытности. Конвой прошёл спокойно, так как с помощью Северного флота Эфиопии он был организован по всем правилам войны на море: с ближним и дальним охранением, авиационной разведкой и прикрытием. Сепаратисты сунуться не посмели. Этот поход оказался самым тяжёлым по психологическому напряжению всех его участников и относительно спокойным по обстановке на маршруте следования.

В начале февраля 1990 г. в Эфиопии разбился советский вертолёт «Ми-8», на нём погибло 17 человек, в том числе 6 советских военных, генерал-майор А.Семенов, старший лейтенант А.Бирюков, курсант В.Волощенко и 3 члена экипажа майор С.Ярушиников, старшие лейтенанты И.Тарасов и П.Климов. В марте 1990 г. было принято решение о выводе всех советских военных советников из районов, где эфиопская армия вела боевые действия. К марту 1990 г. долг правительства Эфиопии Советскому Союзу за поставки военной техники составил 2 миллиарда 860,5 миллионов рублей.

15 марта 1990 г. в Индийский океан на БС ушла из Гаджиево плавмастерская «ПМ -146» Северного флота. На её борту во главе группы офицеров находился назначенный на должность заместителя командира 8-й оперативной эскадры Военно-Морского Флота (ОПЭСК ВМФ) по тылу Ю.Михайлов. Он вспоминал: Наш переход в Оманский залив Аравийского моря длился 45 суток, через десяток морей и 3 океана. Кто знает, что из себя представляет плавмастерская (4500 тонн водоизмещения, при этом она - плоскодонная) может прочувствовать этот переход по морям и океанам, где море в это время менее 3-х баллов не бывает.

15 апреля 1990 года наша «ПМ-146» по команде командира 8-й ОПЭСК контр- адмирала В.Н.Сергеева зашла на ПМТО (пункт материально-технического обеспечения), расположенного на одном из островов архипелага Дахлак в Южной части Красного моря. Плавмастерская встала на якорь в бухте Мофетт-Филд на расстоянии 3 кбт от ПМТО, поскольку причальные стенки была заняты эфиопскими кораблями, и рядом на якорях стояла большая баржа с артиллерийским боезапасом. Поэтому стоянка рядом с ними была небезопасна по причине, о которой я скажу ниже. Группе под моим командованием была поставлена задача: провести зачётное учение по курсовой задаче №1. С прибытием в ПМТО, я ознакомился с обстановкой, а она была довольно сложной и опасной. В это время в Эфиопии (архипелаг Дахлак принадлежал ей) шла гражданская война между правительством и восставшей и бившейся за независимость провинцией Эритрея.

Мы начали проверку. Ежесуточно архипелаг подвергался артиллерийскому и реактивному обстрелу, в том числе и ПМТО, т.к. на его территории и акватории располагались части эфиопской армии и её военно-морских сил, и в этих непростых условиях шла комплексная проверка. В составе ПМТО находился плавучий склад хранения (ПСКЛ) на котором, в основном, хранилось вещевое имущество, в том числе и для экипажей атомных подводных лодок. В ходе проверки я обнаружил на складе несколько тысяч комплектов разового белья для экипажей атомных подводных лодок, которые до конца 1980-х годов были частыми гостями в Индийском океане. С началом 1990-х годов походы наших подводных лодок в эту часть мирового океана прекратились. Разовое белье (в комплект входили: рубашка с короткими рукавами, трусы с карманом, 2 простыни, наволочка, 2 полотенца и 2 салфетки — все из 100% хлопка) уже хранилось более двух лет в сложных климатических условиях (на ПСКЛ не было установки кондиционирования). Перепады температур от +60° днём до +20° ночью, вызывали повышенную влажность и не способствовали сохранности белья. Встал вопрос, что с ним делать, так как его уже нужно было списывать из-за развивавшегося процесса гниения.

По телефону ЗАС я доложил обстановку тогдашнему заместителю Главнокомандующего ВМФ по тылу - начальнику тыла ВМФ адмиралу И.Г.Махонину и попросил его разрешения на выдачу этого разового белья личному составу кораблей 8-й ОПЭСК со сроком носки 0,5 года. Игорь Георгиевич Махонин быстро вник в суть вопроса, проконсультировался с Центральным вещевым управлением МО СССР и дал мне телеграммой разрешение на выдачу каждому военнослужащему эскадры по 2 комплекта разового белья. Все, кто морячил в южных широтах, знают, что такое плавание в тропических водах на наших боевых кораблях, совершенно для этого климата не приспособленных. К тому же наша, так называемая тропическая форма одежды, не отвечала не только своему названию, но и предназначению. Это были синего цвета куртка, шорты и брюки из плотной хлопчатобумажной ткани, которая совершенно не испаряла пот. Итак, в этих условиях, погрузив около 10 тысяч комплектов разового белья на «ПМ-146» и находившийся в это время на ПМТО танкер «Шексна» мы двинулись в точку №1 Оманского залива, где на якорях стояла наша 8-я ОПЭСК. Прибыли в эскадру 29 апреля…»

14 мая в Красном море дальневосточный танкер «Интернационал» и охранявший его МТЩ «Разведчик» были атакованы 4 катерами. Этот бой подробно описал в своих воспоминаниях участник боя, заместитель командира тральщика по политической части капитан-лейтенант В.М.Иванов: «Вечером 13 мая тральщик вышел на внешний рейд острова, чтобы глубокой ночью начать движение вместе с очередным объектом защиты - на этот раз дальневосточным танкером «Интернационал». Его пожилой капитан скептически выслушал все наставления командира тральщика, разрешив, на всякий случай, офицеру не бросать в беде тихоходный танкер.

В три часа начали конвоирование, на подходе к зоне обстрела, как обычно, объявили «Боевую тревогу». Прикрыли высокие борта «Интернационала», когда с островов раздались залпы «Градов». После четырёх наконец-то прошли опасный район, установили вторую боевую готовность, сменили вахту на постах. Их вернул на место очередной сигнал тревоги: экраны станций обнаружения высветили четыре точки, выскочившие вдогонку за конвоем из-за острова Шума. Через восемь минут, на расстоянии 9 кабельтовых, они перестроились в «волчью стаю».

Ночную мглу прочертили трассёры. Это эритрейские катера шведской постройки открыли огонь по конвою из крупнокалиберных пулеметов. «Волчья стая», производя залпы из 106-миллиметровых безоткатных орудий, приблизилась к тральщику с кормовых углов на дистанцию до полутора кабельтовых.

Командир «Разведчик» передал на эскадру сигнал «Подвергся нападению, вступил в 6ой». «Интернационалу» было рекомендовано отрываться от преследования. Морской тральщик дал самый полный вперёд и открыл огонь из всего (кроме РБУ) имеющегося на его борту вооружения. Корабль, ложась с борта на борт, изо всех сил бежал по ночным водам Красного моря, мучительно содрогался от попаданий в корпус и от залпов собственных орудий. Стреляли его кормовая артустановка, малая зенитная артиллерия и два крупнокалиберных пулемета ДШК «Утёс» (образца 1943 года), установленных на тыльной стороне мостика. Из них вели огонь второй штурман лейтенант Дмитрий Самохвалов и гидроакустик старшина 2-статьи Игорь Швец. Кроме того, в бой вступили автоматчики из группы огневого противодействия, возглавляемой старшиной минной команды мичманом Николаем Ледовских. К следующему конвою группу пришлось усилить установленными на корме двумя капризными крупнокалиберными пулеметами Владимирова, а гнёзда автоматчиков укрепить мешками с песком. Склонившись над картой, штурман старший лейтенант Сергей Желнин, словно игнорируя происходящее, продолжал прокладывать курс, давал рекомендации ходовому мостику. Дистанция до танкера стремительно увеличивалась. Вопреки заверениям его капитана 22-летний «Интернационал» смог развить скорость свыше 15 узлов, вместо обещанных девяти!

- ПЭЖ! Обороты! Михалыч! Сережа! Обороты! - приказывает и просит динамик в ПЭЖе тральщика голосом его командира. Напротив поста в дымном коридоре сидят испуганные моряки из аварийной партии боцмана мичмана Леонида Михайленко. В блестящих огнеупорных комбинезонах они похожи на терпящих бедствие астронавтов.

- Хорошо! - невозмутимо отвечает мостику механик капитан-лейтенант Сергей Херсонец, прихлебывая из огромного чайника. Главные двигатели и так выдают намного больше, чем могут. Их бережёт бездушная автоматика, устанавливая допустимые обороты. Пришлось снять ограничители. Обороты на валолиниях стали запредельными - 330. Ход для пахаря моря неслыханный - 16 узлов! Пошли на отрыв, но такой «форсаж» можно было позволить лишь на несколько минут.

В вибрирующую штурманскую рубку внесли раненного в ногу Игоря Швеца. Фельдшер, старший мичман Михаил Перевертайло, оказал ему первую медицинскую помощь. Находящимся рядом офицерам эта кровавая картина мужества не прибавила.

Были ли они тогда безоглядно храбры? Пожалуй, нет. Наверное, не бывает массового героизма в «рафинированном» виде, особенно когда никто не может гарантировать личной безопасности. Рядом со спокойным мужеством и удивительной отвагой оказывалась заурядная трусость. Каждый оставался со своими страхами один на один. Каждый делал свой выбор.

На ходовой мостик заглянул оглохший от перестрелки Дмитрий Самохвалов и сообщил, что его «Утёс» заклинило. Командир приказал осмотреть пулемет командиру БЧ-2-3 лейтенанту Александру Емельянову. Но молодой офицер неожиданно лёг на палубу, прикрывшись руками. Тогда командир дал аналогичное приказание своему помощнику - старшему лейтенанту Олегу Боровскому. Тот пнул бессмысленно улыбающегося Емельянова, присел рядом с ним на корточки и стал злой скороговоркой объяснять, что не собирается лезть под пули вместо «бычка», да к тому же без бронежилета и каски. Потом эти офицеры настойчиво хлопотали о наградах, а Боровский даже небезуспешно. Свидетелей той постыдной сцены было мало. Им никто так и не припомнил тот случай, не наказал за невыполнение приказа командира в бою. Однако через некоторое время оба ушли с корабля, а затем и совсем уволились в запас, перейдя служить в милицию.

В разведку на верхнюю палубу отправился замполит. Каски и бронежилеты - тут помощник оказался прав - были предусмотрены только для членов группы огневого противодействия. Снаружи творилось невообразимое: фальштруба вулканировала мощными снопами искр, кормовая установка изрыгала огонь, сети трассирующего огня раскинулись между тральщиком и катерами. При свете чужой опрокинутой луны можно было рассмотреть лишь спины перебегающих с борта на борт автоматчиков. Самохвалов продолжал выпускать короткие очереди из «Утёса» своего раненого товарища.

В стальном гнезде визирной колонки крутился, хрипло матерясь, старшина 1-й статьи Александр Невзрачный. О месте нахождения целей можно было только догадываться по исходящим от них трассёрам. Наконец, Саше, видимо, удалось поймать в перекрестье прицела головной катер, вовремя нажать на гашетку. За кормой раздался мощный взрыв. Минуту спустя радиометрист доложил, что на его экране остались только три цели.

«...Остальные катера позорно скрылись за островами, - передали по циркуляру кораблям эскадры слова комэска контр-адмирала Валерия Сергеева. – Восхищены мужеством и доблестью черноморцев!»

Это сообщение «Разведчик» получит только на пути в базу, а тогда приходилось принимать телеграммы иного содержания. На четвертой минуте боя с 8-й ОПЭСК поступила команда «В бой не вступать. Осмотреться!». После донесений тральщика о ходе первых минут операции из штаба пришёл запрос о количестве израсходованного боезапаса и указания по ведению огня. Были также затребованы биографические данные на командира и его заместителя по политчасти, а также на раненого гидроакустика. «Несоюзного» старшину рекомендовали немедленно принять в члены ВЛКСМ. Об исполнении чего было немедленно доложено. Так, ещё не придя в себя от боли, Игорь стал комсомольцем.

С рассветом, наконец, все стихло. Современный морской бой, как и учили, оказался действительно скоротечен. По записям в журнале боевых действий получалось, что он длился всего восемь минут: - с 4.48 до 4.56. Командир распорядился осмотреться на боевых постах, доложить о раненых и обнаруженных неисправностях. Экипаж, за исключением гидроакустика И.Швеца, остался цел и невредим. Однако корабль получил многочисленные мелкие повреждения и пробоины, на нём были перебиты некоторые кабель-трассы, заметно посечена мачта. Во время боя разрывная пуля раскалённым шмелем влетела в центральный пост РЛС, изумила до немоты артиллерийских радиометристов, но никого не задела. Замполит оказался (скорее морально, чем физически) травмирован свалившимся на него огромным чайником с чуть тёплым чаем. Убедившись, что ранен не смертельно, он пришёл в себя и продолжил выполнение своих обязанностей.

Ликование экипажа не имело предела. Всю ночь, находясь в возбуждении от боя, многие моряки никак не могли уснуть, делились впечатлениями друг с другом, бродили по своему маленькому кораблю.

Как водится на флоте, поспешили списать под чрезвычайную ситуацию свои старые долги. Думаю, за давностью лет этот скромный грешок должен быть им прощён. Механик добился от командира включения в ЖБД фразы о безвозвратно вытекшей некоторой массе фреона. Опытные мичмана советовали заму «под шумок» избавиться наконец от опостылевшего старенького телевизора.

В тот самый день (а это был понедельник) по плану предстояли занятия с моряками на тему подвига команды 20-пушечного брига «Меркурия» 14 мая 1829 года, принявшего бой с двумя турецкими линейными кораблями. Как ни странно, но тогда на это совпадение никто не обратил впечатления.

Началась, наверное, не менее горячая, чем бой, пора авральной подготовки отчётов, отправки телеграмм. Командира на связь вызвал Посол СССР в Эфиопии, то и дело посылала уточняющие запросы эскадра. Прикомандированный на корабль боевой службы оперуполномоченный особого отдела КГБ капитан 3 ранга Александр Мальков разбирался с тремя бойцами из группы огневого противодействия, чьи магазины автоматов оказались неизрасходованными. Подозрение «особиста» вызвал тот «нехороший» факт, что все трое были призваны из республик Прибалтики, в которых к тому времени усилились сепаратистские настроения. Как выяснилось, все ребята оказались из «прижимистых» литовских хуторов, противника не наблюдали, поэтому впустую тратить патроны, паля вслепую, по-крестьянски поскупились.

Уже вернувшись на Дахлак, моряки узнали, что в программе «Время» прошло сообщение об инциденте, случившемся в Красном море с советским танкером «Интернационал». О заслонившем его «Разведчике», разумеется, не было ни слова. Как говорилось в анекдотах тех лет, « с нашей стороны потерь нет».

… Многие опытные офицеры, отдавая должное боевым качествам черноморцев, с сочувствием предупреждали о возможных неприятных последствиях этого боя. На борт «Разведчика» немедленно прибыл его первый командир, советник командующего ВМС Эфиопии капитан 1 ранга Юрий Кутьев. В приватной беседе он признался, что его любимый тральщик стал для многих руководителей большой политической проблемой. Все понимали, что результаты её решения могли по воле случая оказаться диаметрально противоположными: или отзыв «проштрафившегося» тральщика в Севастополь, с последующими кадровыми оргвыводами, или поощрение командира и отличившихся за решительные действия. Как говорится, «или грудь в крестах, или голова в кустах». Как бы то ни было, командир действовал в экстремальной ситуации на свой страх и риск. Он отвечал прежде всего за танкер и свой корабль, и у него не было времени на согласование своих действий с вышестоящими штабами. Печальной памяти перелёт Руста в восемьдесят седьмом году показал, как трудно найти в этих структурах желающих принять на себя всю полноту ответственности. Кроме того, Виктор Носенко полностью выполнил боевое распоряжение на конвой, в котором предусматривалось применение оружия на самооборону или оборону охраняемых объектов в случае нападения.

… Вскоре командиру морского тральщика пришло указание представить отличившихся в бою к государственным наградам. В.Носенко составил небольшой список награжденных, рассчитывая потом расширить его по итогам боевой службы. И тогда опытный «особист» подсказал написать представление к награждению на максимальное количество достойных моряков. Таковыми на «Разведчике» признали в первую очередь 20 человек, а потом пожалели, что поскромничали и не полностью использовали столь редкий шанс - отметить всех заслуживших награды людей. Тем более таких хороших распоряжений в дальнейшем не поступало. Командир был представлен к награждению орденом Красной Звезды, механик - к ордену «3а службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени. Дмитрий Самохвалов, Игорь Швец и Александр Невзрачный - к медалям «3а отвагу». Мальков оказался прав - национальную традицию «награждения не участвовавших» ещё никто не отменял. Позднее наградной список за счёт таковых солидно пополнился».

Ещё одна справка о боевой службе в этом же районе другого корабля- артиллерийского катера «АК-312» (в ряде ранних публикаций он ошибочно называется «АК–213») проекта 205П из состава 165 ДПЛК 141 БР КОВР Керченско-Феодосийской ВМБ. Справка гласит: «...За период с ноября 1989 по май 1990 года выполняя задачу по защите судоходства в проливе Массауа-Южный (Красное море). Выполнил 47 выходов на боевое патрулирование, осуществил проводку 33 конвоев (60 судов), 12 раз подвергался обстрелам с боевых катеров эритрейских сепаратистов из корабельных орудий, гранатометов и стрелкового оружия. 27 мая выдержал два нападения в общей сложности семи катеров сепаратистов. В боях уничтожил три катера, остальных обратил в бегство».Но это всего лишь скупые строки официального боевого донесения. Однако бои «АК-312» заслуживают подробного рассказа, как иллюстрация и пример доблести, мужества и военно-морского мастерства молодого поколения военных моряков нашего флота, выросших в суровых буднях боевой многомесячной службы в отдалённых от родных баз океанских и морских просторах. Вот, например, подробные обстоятельства двух боевых столкновений катера «АК-312» с противником.

Дело происходило следующим образом. Артиллерийскому катеру «АК-312» , которым командовал капитан-лейтенант Н.Белый, была поставлена "пассажирская" задача: доставить из пункта базирования наших кораблей на острове Дахлак, что в Красном море, группу уволенных в запас матросов (70 чел.) на госпитальное судно «Енисей», следующий через Красное море на Родину. Маршрут перехода до точки встречи составлял около 100 миль (180 км). На переходе катер был неожиданно атакован четырьмя боевыми катерами эритрейских сепаратистов, которые окружили корабль и потребовали от командира сдаться. Учитывая, что катер, как говорится, "под завязку" был заполнен пассажирами, командир, чтобы не допустить жертв среди них, в бой с превосходящим противником решил не ввязываться. Искусно маневрируя переменными галсами на высоких скоростях хода, используя ночную обстановку и сильное волнение моря (трудно эффективно использовать артиллерию), капитан-лейтенант Н.Белый, уклоняясь от беспорядочного артиллерийского и пулеметного огня противника, прорвал окружение. Сепаратисты бросились в погоню за ускользающей, как им казалось, лёгкой добычей. Препятствуя преследователям, наши моряки пошли на хитрость. Желая отпугнуть противника, применили глубинные бомбы, которые сбрасывали с кормовых бомбосбрасывателей впереди по курсу преследователей с установкой различного времени замедления (глубины) подрыва бомбы. Нашим морякам сопутствовала удача - головной катер преследователей попал под взрыв бомбы и был разнесён в клочья. Экипажи трёх оставшихся катеров сепаратистов, потрясенные гибелью флагмана, от погони отказались. После высадки уволенных матросов на транспорт «АК-312» при возвращении на остров Дахлак был снова перехвачен тремя уцелевшими катерами опомнившихся сепаратистов. Теперь уже командир и экипаж катера смело вступили в бой. В итоге артиллеристы в ожесточенном бою с превосходящим по силе противником уничтожили два катера "пиратов". Последний, уцелевший, в страхе бежал, не подобрав оказавшихся в море матросов с уничтоженных катеров. За этот бой командир и отличившийся личный состав нашего катера были награждены орденами и медалями, а командиру Главнокомандующий ВМФ, кроме того, досрочно присвоил очередное воинское звание "капитан 3 ранга".

Находившиеся на берегу морские пехотинцы тоже активно участвовали в боях с судами сепаратистов. На большой дальности по бурунному следу их засекали радиометристы «БДК-50» под командованием капитана 2 ранга А. Горбачева. Офицеры морской пехоты данные моряков переводили в «сухопутные параметры» и передавали их на позиции зарытого в землю танкового взвода. Танкисты открывали заградительный огонь, мешая нападающим занять выгодную позицию для залпа по острову. Но бывало, что они прорывались. Старший лейтенант И.Ломакин вспоминал, как ещё в самом начале боевых действий он остался ночевать на одной из огневых точек, основу которой составлял укрытый в камнях БТР. Рядом располагались и солдаты правительственных эфиопских войск. Они разожгли костер. На его свет подкрались вплотную к берегу две джонки и в упор дали залп по БТР. Хорошо, что морские пехотинцы не пожалели труда, укрывая технику, а сепаратисты не очень точно стреляли. Камни разбросало, наши все остались живы, а раненых эфиопов Семыкин сразу же отправил в медпункт ПМТО. За здоровьем советских людей на базе следили, хирурги подполковник медицинской службы Я.Демеев, майор медицинской службы А.Жидков, терапевт А.Сушко и стоматолог А.Чернов. Практически за год активных боевых действий эти четыре врача провели более ста сложных операций на месте и почти столько же раз выезжали для оказания помощи на другие острова архипелага.

Летом 1990 г. на Дахлаке побывал заместитель начальника тыла ВМФ вице-адмирал Игорь Махонин. Именно тогда в руководстве флота окончательно поверили, что доклады о ведении полноценных боевых действий на Красном море не преувеличены.

В 1990 г. охранявшая базу десантная группа с «БДК-50» (с 09.02.-13.06.1990) под командованием капитана 2 ранга А. Горбачева была сменена «БДК-101» с десантной группой под командованием подполковника Филонюка, которая и эвакуировала базу.

В августе 1990 г. МТЩ «Разведчик» ЧФ был сменен МПК «Комсомолец Молдавии» ЧФ (командир капитан 3 ранга С.В.Старый, с октября месяца ‑ капитан-лейтенант Д.Б.Брастовский). Кроме того, в Красное море пришёл и МТЩ «Параван» ТОФ. С 1 августа 1990 г. по 7 декабря 1990 г. нёс боевую службу в Красном море МПК «Комсомолец Молдавии» (впоследствии – «МПК-118»). 11 моряков получили награды, из них командир корабля капитан 3 ранга С.В. Старый - орден Красной Звезды, а старшина 1 статьи А.И. Хакимов - медаль Нахимова.

19 октября 1990 года «МПК-118» конвоировал конвой в составе 2-х больших десантных кораблей (БДК), танкера «Шексна» и МТЩ «Параван» (ТОФ). В 14.30 конвой был обстрелян береговыми батареями с о. Асарка-Северная и мыса Кароли. По головному «МПК-118» было выпущено 6 снарядов и 3 неуправляемые ракеты (типа «Град»). Пошли мгновения для принятия решения. Командиру ракетно-артиллерийской боевой части старшему лейтенанту Сергею Потанину поступает команда: «Огонь!» Скорострельное автоматическое 76,2 мм артиллерийское орудие - мощное оружие. Меньше чем за минуту выбрасываются сотни килограммов раскалённого металла. Участок побережья, где была позиция батарей противника, словно растворился в огненно-дымных клубах. Ещё немного, и огромный взрыв береговой батареи и склада с боеприпасами поставил точку в этом стремительном бою. С тех пор сепаратисты ни разу не рискнули более связываться со злым «Комсомольцем Молдавии». За период боевой службы «Молдаван» провёл более 30 конвоев, обеспечивая охрану советских судов. По итогам выполнения задач Родина высоко оценила действия ОВРовцев в боевых условиях. Десять человек были награждены правительственными наградами, а командир корабля С.В.Старый, ставший начальником штаба дивизиона ‑ орденом Красного Знамени.

10 декабря 1990 г. эритрейские сепаратисты подвергли обстрелу танкер «Шексна». Сопровождавший его тральщик «Параван» прикрыл танкер и дал отпор нападавшим.

В декабре 1990 г. МПК «Комсомолец Молдавии» («МПК-118») был сменен МТЩ «Дизелист», который сразу приступил к боевой службе. 19 декабря 1990 г. тральщик "Дизелист" и танкер "Шексна" в Красном море были атакованы шестью катерами эфиопских сепаратистов. Комендоры «Дизелиста» уничтожили два катера. Единственной ниточкой, связывающий моряков с «большой землёй», был танкер «Шексна» - источник питьевой воды и горючего. Танкер, оснащенный всего двумя пулемётами, регулярно ходил через Красное море в ближайшие арабские страны. Только благодаря ему на советской базе поддерживалась жизнь. За каких-то полгода «Шексна» прошла более тридцати тысяч миль (полторы «кругосветки»). Капитан танкера Вячеслав Пальгов говорил, что без ракетно-артиллерийских обстрелов и авиационных налётов не обошёлся ни один поход. Войска сепаратистов дважды объявляли танкер потопленным.

К началу следующего года положение ПМТО стало совсем шатким. В иные дни января 1991г. по острову Нокра выпускалось по 200 и более снарядов, потом у сепаратистов появились трофейные самолёты «МиГ-23» и начались бомбёжки. Ещё в середине 1990 года тогдашний командир базы капитан 1 ранга Борис Пленков неоднократно посылал в Москву рапорты о нецелесообразности пребывания советского флота на острове – ведь СССР, по сути, принимал участие в чужой гражданской войне. Ответ долгое время был стандартным «выполнять приказ до конца». То, что моряки становились заложниками чужой гражданской войны, в расчёт не принималось. В Москве вообще делали вид, что никакой проблемы не существует. Так в мае 1990 г., выступая в воскресной передаче, министр обороны СССР Д.Язов на вопрос о проблеме Дахлака категорически заявил, что там, кроме нескольких десятков гражданских специалистов, никого из советских людей нет. Сменивший Пленкова капитан 1 ранга А.Вялов тоже пытался убедить командование в необходимости эвакуации базы, но на посланную в адрес командования эскадры и главного военного советника в Аддис-Абебе в начале февраля 1991 г. его телеграмму с предложением о срочной эвакуации ПМТО последовало… обвинение в трусости.

И всё это на фоне разворачивающихся действий войск ООН против Ирака, который оккупировал Кувейт. Эти действия затрагивали и нас. 18 августа 1990 г. корабли коалиции начали досмотр транспортов в Красном море. 18 сентября 1990 г. в Красном море американский фрегат «Бидул» произвёл досмотр советского контейнеровоза «Пётр Машеров», следовавший в иорданский порт Акаба. 4 января 1991 г. крейсер ВМС США «Миссисипи» и испанский фрегат «Инфанта Кристина» остановили советское судно «Дмитрий Фурманов» под предлогом поиска контрабанды оружия в Ирак. На борту находилось 106 тонн вооружений и запасных частей для танков, груз предназначался Иордании, 15 января его отпустили, запретив разгружаться в Иордании и приказав идти обратно. 17 января 1991 г. войска коалиции перешли в наступление на Ирак. Только ВМС США сосредоточил в районе конфликта 108 судов: 34 ‑ в Персидском заливе, 35 ‑ в Оманском заливе (Аравийское море), 26 ‑ в Красном море и 13 ‑ в Средиземном море. А у СССР в Оманском заливе за пределами зоны боевых действий, наблюдая за ходом войны, находились БПК «Маршал Шапошников», спасательное судно «Даурия», госпитальное судно «Енисей» и вспомогательные суда – танкер, рефрижератор и морской буксир.

В 1991 г. состоялась последняя передача советского боевого корабля ВМС Эфиопии – был передан морской тральщик проекта 266М «МТ-301». Только что построенный на Средне-Невском ССЗ в пос. Понтонный, он передавался от Балтийского флота.

В феврале 1991 г. эфиопские войска потерпели полное поражение в Эритрее. Советские военнослужащие на островах Дахлак были поставлены перед необходимостью самим защищать свои объекты, находящиеся на чужой территории. В связи с этим советское правительство приняло решение: построенные нами объекты – мастерские, склады, док – передать по остаточной стоимости Эфиопии, подписав соответствующий договор. С этой миссией в феврале 1991 г. в Аддис-Абебу вылетела группа офицеров во главе с первым заместителем Главнокомандующего ВМФ СССР Адмиралом флота И.М.Капитанцем. После ознакомления с обстановкой, заслушивания доклада флотских представителей, прибывших с островов Дахлак, было выработано одно предложение: в течение трёх суток совместно с эфиопской стороной подготовить договор о передаче ей объектов на островах Дахлак и продлении соглашения о заходах советских кораблей в порты на Красном море (Массауа). В период этого пятидневного пребывания в Эфиопии на севере обострилась обстановка, сепаратисты развернули поход на Аддис-Абебу. Правительственные войска отступали, неся потери. По этому поводу глава Эфиопии Менгисту Хайле Мариам пригласил главу делегации для передачи послания М.Горбачеву с просьбой о немедленной военной помощи. В последний день пребывания договор о передаче объектов и имущества на островах Дахлак был подписан, и делегация вернулась в Москву. По возвращению через МО СССР И.М.Капитанц сделал доклад М.Горбачеву о результатах поездки и о просьбах руководства Эфиопии.

После подписания договора была разрешена эвакуация ПМТО. Тем более, что накануне разведка эфиопской правительственной армии проинформировала командование ПМТО о том, что командование сепаратистов приняло решение о высадке десанта на Дахлак с целью захвата складов боеприпасов и имущества, находившегося там. Для этой цели они провели несколько тренировочных учений на одном из островов в Красном море.

В это время после ремонта в Польше из Лиепаи на Тихоокеанский флот возвращалась плавмастерская «ПМ-156» (командир капитан 3 ранга Трифимов Сергей Вадимович, начальник мастерской Смирнов Борис Сергеевич, старший на переходе ‑ капитан 2 ранга Соляник А.С., командир ПБ "Камчатский Комсомолец"). На рейде Дахлака она заправилась водой от танкера «Шексна» и двинулась домой на Камчатку, пожелав собратьям с «ПМ-129» всего хорошего. Но через 1-2 часа после начала движения плавмастерскую развернули и вернули обратно. Затем на борт взяли штурмана «ПМ-129» Владимира Ивакина, других офицеров и под охраной и дымовой завесой МПК пошли на о.Нокра. Экипаж «ПМ-156» неожиданно для себя оказался на переднем крае "неизвестной" войны. Главный инженер «ПМ-156» Горчаков Александр Владимирович вспоминает: «В проливе к б.Мус-Нефит нас обстреляли, мы шли последними за "Шексной", долбили, похоже, по ней! Все снаряды перелетали и взрывались на другом берегу. Было страшно! На мостике и открытых БПБП оставили только офицеров, я дежурил на юте и никого не пускал на палубу. Отшвартовались к пирсу ПМ-129, дня 2 "братались", а потом началась погрузка в трюмы и на верхнюю палубу, венец всему‑ два ЗИЛ-130 наверх и на рейд в б.Мус-Нефит до темноты». Из интервью командира отряда ПДСС Леонида Губко газете «Факты»: «…. наши корабли решено было снимать. Не добровольно, конечно, а после ультиматума двух объединившихся к тому времени группировок: если до 18 часов не сниметесь, мы расстреляем вас прямой наводкой... Техники мы тогда бросили на миллионы! Оставили всё, кроме оружия и плавсредств. Выход нам все же перекрыли, и мы застряли там на три дня, в течение которых остров превратился в месиво. Потом всё же вышли через бухту Мус-Нефит». 6 февраля 1991 г. в 7 часов утра пришёл приказ о начале эвакуации. В нём предписывалось уйти с Нокры в Аден под видом учений по экстренной эвакуации. В срочном порядке на все имевшиеся в распоряжении суда и корабли, в том числе плавмастерскую «ПМ-129», десантный корабль «БДК-101», морской тральщик «Дизелист», началась погрузка имущества и личного состава. В суматохе вдруг вспомнили, что по просьбе побывавшего вчера на Нокре губернатора Дахлака на другой остров отправлен специалист, чтобы помочь в сооружении укрытия от бомбёжек для гражданского населения, пришлось предпринять экстренные меры для его возвращения. Эвакуация длилась 4,5 часа. Специалиста привезли буквально перед самым отходом. Последними с острова уходили охранявшие базу от подводных диверсантов бойцы Черноморского отряда ПДСС – 6 человек, в том числе командир отряда капитан 2 ранга Леонид Губко, старшина 1 статьи Руслан Евтушенко и Александр Пархоменко. А из кораблей уходил последним катер на подводных крыльях проекта 206М «Т-72» (бортовой 353) Балтийского флота, которым командовал Андрей Прокопчик, на переходе он прикрывал конвой кораблей до самого Адена. В 11.30 все корабли и суда, загруженные под завязку людьми и имуществом, вышли на внешний рейд и пошли в Аден.

В интервью Леонида Губко газете «Факты» он говорил, что из-за шторма затонул малый десантный корабль и новенький малый буксир, не рассчитанные на такую волну. Едва успели забрать экипаж. Реально единственной потерей был плашкоут. Слово участнику тех событий, главному инженеру «ПМ-156» Горчакову Александру Владимировичу: «Уже после выхода через пролив нам прицепили к борту то ли плашкоут, то ли МДК. Это как назвать – скорее первое, но в него погрузили совершенно новую пожарную машину на базе ЗИЛ-130, полную пенообразователя! Наш мех. бился в истерике, очень хотел все слить нам, но не дали и как оказалось позже-напрасно. А ПМ-129 буксировала действительно малый буксир! Но он не утонул, а плашкоуту не повезло - практически на рейде Адена он набрался воды из-за волнения (не шторма) и начал тонуть. Сначала мы тащили его под бортом, но его сильно било и его взяли на буксир. Когда надежды не осталось пом. к-ра Рудин А.Г. в моём присутствии перерубил буксир топором! Засекли координаты, записали в журнал, включили по "верху" гимн СССР и проводили частицу страны и ВМФ! Экипаж этой единицы был с нами, расстроились все! Ну а потом путь домой (валютным ходом), разгрузка во Владивостоке и домой!».

В Адене (НДРЙ) группу ППДС срочно пересадили на тихоокеанский БПК «Василий Чапаев» и отправили... в Персидский залив. Многие моряки-участники этих событий были награждены. Офицеры МТЩ «Дизелист» ЧФ были награждены государственными наградами: командир корабля капитан 3 ранга В.Е. Каманин - орденом Красной Звезды, заместитель командира по политической части старший лейтенант А.А.Оборкин, помощник командира старший лейтенант Д.Г. Шайхутдинов и командир БЧ-5 капитан-лейтенант В.А. Какора - орденами "За службу Родине в ВС СССР" III степени, старшие лейтенанты С.Н. Ризатдинов и А.В. Сазонов, мичманы В.М. Кукушкин, Н.П. Козачук, В.Н. Варада, А.А. Оленин, В.Э. Рыбалкин, И.А.Белокопытов, A.M. Кукодинец, .А. Клепиков - медалями "За боевые заслуги".

По некоторым данным, с 1975 по 1991 гг. в Эфиопии побывало (по линии МО СССР) 11143 советских граждан, в том числе 79 генералов, 5997 офицеров, 1028 прапорщиков, 3374 сержанта и солдата и 665 рабочих и служащих СА и ВМФ. Точное число погибших в Эфиопии в 1977-1991 гг. советских военных специалистов и солдат до сих не опубликовано, по последним данным за весь период пребывания погибли (умерли) 79 человек, ранены – 9, пропали без вести – 5 и пленены 3 человека. Входят ли сюда моряки, погибшие вбоях с сепаратистами на море и на ПМТО ‑ неизвестно.

Последующие события показали, что эвакуировались мы вовремя. В начале 1991 г. мятежники начали заключительное наступление против правительственных сил, идя на юг по побережью Красного моря, и к началу апреля они подошли к воротам порта Асэб. В то же самое время они заключили союз с другими группами мятежников (EPRDF) и, направив по крайней мере восемь своих бригад в EPRDF, помогли им в военных операциях в провинции Гондэр и Gojam. К концу апреля EPLF контролировал почти всю Эритрею за исключением городов Кэрэн, Асмэра и Асэб. Накануне краха правившего в Эфиопии режима, весной 1991 г. отмечены успешные пуски повстанцами ПЗРК «Стрела», вычеркнувших из списка ВВС Эфиопии ещё 2 МиГ-23: один - 30 марта, другой - 14 мая. 15 мая 1991 г. заключительные крупные победы были достигнуты EPRDF на Dese и Kmbolcha, где была захвачена штаб-квартира 3-ей эфиопской армии. 19 мая эритрейские повстанцы нанесли очередное поражение эфиопским подразделениям в сражении при Дэкэмхаре, в 40 км к югу от Асмэры. Несколько дней спустя, 21 мая, Менгисту Хайле Мариама оставил Аддис-Абебу и сбежал в Зимбабве, оставив временное правительство. 22 мая, по сообщению радиостанции партизан, 27 офицеров ВМС Эфиопии запросили политического убежища в Йемене. Вторая Революционная Армия с 120000 солдатами сдалась в Асмэре 24 мая, в тот же день сдался гарнизон Керен. Гарнизон в порту Асэб сдался после ультиматума на следующий день - 25 мая. 3 РКА типа «Оса» были потоплены. НФОЭ фактически взял под свой контроль всю территорию Эритреи. Остатки флота Эфиопии частично ушли в Саудовскую Аравию и в йеменский порт Мука, где около 4 тысяч военных, находящихся на кораблях, попросили убежища у властей этой страны. В Йемен из порта Асэб ушли 24 корабля. Йеменские власти сообщали, что среди них два фрегата, поставленных из СССР. В числе ушедших в Йемен было учебное судно «Эфиопия», СКР «F-1617», МТЩ пр. 266М, БТЩ пр.1265, 2 АК пр.1400МЭ «Р-206», «Р-207», два патрульных катера типа Swiftships 105 - «Р-203», «Р-204».

Утром 28 мая 1991 г. войска EPRDF, наконец, вошли в Аддис-Абебу. В июле 1991 г. EPRDF и несколько других оппозиционных групп установили переходное правительство Эфиопии. Таким образом, закончилась шестнадцатилетняя гражданская война: Эритрея отделилась от Эфиопии в 1992 г. и была признана как независимая страна год спустя.

После того, как война закончилась, база на архипелаге Дахлак была закрыта и расформирована. Но прежде чем отступить, эфиопские солдаты разрушили всю аппаратуру как военного, так и гражданского назначения, разбили и потопили патрульные лодки, корабли и плавающий док – всё, что могло быть использовано эритрейцами. Ныне два крана бывшего плавающего дока поднимаются над уровнем моря в северном проливе между островом Нокра и Дахлак Кебир, в то время как остальная часть дока и затонувшие корабли – место обитания рифовых рыб, кораллов и голубых и черных пятнистых скатов. Русские оставили здесь действующую офицерскую баню на 20 человек, которая является удивительным явлением в одном из самых жарких регионов на Земле, где температура бывает выше + 50° С !!

Позднее корабли, которые перешли в Саудовскую Аравию, были переданы флоту Эритреи. А те, которые укрылись в Йемене, в 1993 г. перешли в Джибути - 16 судов были поставлены там на якорь. Постепенно часть судов, стоящих в Джибути была распродана в счет оплаты портовых расходов, в том числе в 1995 г. – СКР «F-1617», МТЩ пр. 266М, БТЩ пр.1265, 2 АК пр.1400МЭ «Р-206», «Р-207», два патрульных катера типа Swiftships 105 - «Р-203», «Р-204». В 1996г. Эфиопия помогла Эритрее во время обострения её отношений с Йеменом, сдав в аренду четыре вертолёта (назад они не вернулись) и позволила Эритрее купить некоторые из остающихся эфиопских военно-морских судов. В 1997 г. ввиду окончательной потери выхода к морю остатки флота Эфиопии было решено продать, на тот момент он насчитывал около 200 человек, один ракетный и два патрульных катера, два тральщика, один десантный корабль и одно вспомогательное судно.

• Бережной С.С. «Сторожевые корабли ВМФ СССР и России 1945-2000гг.» Журнал «Морская коллекция» № 6 2000г. стр18.
• Варенников В.И. «Неповторимое». 2000г. сайт
• Воейков С. «Орденами их не балуют». «Камчатское время» №38, от 27.09.2001 сайт
• Демидов М.В. «Очерк истории Тихоокеанской эскадры». Журнал «Тайфун» № 3 1999г. стр13.
• Десятникова И. Интервью с командиром боевых пловцов Леонидом Губко. Газета «Факты» (Севастополь-Киев) апрель 2003г. сайт
• Жидков Анатолий «Коллективный "глюк" с риском для жизни». Журнал "Солдат удачи", № 7 2001 сайт
• Заборский В. «Записки о неизвестной войне». Журнал «Морской сборник» № 3 1999г. стр81-83.
• Иванов В. «Один против четырех». Журнал «Морской сборник» № 10 2004г. стр87-94. Та же статья в интернете уголок журнала «Воин России» Иванов В. «"Разведчик" – корабль конвоя». сайт
• Капитанец И.М. «На службе океанскому флоту» М. «Андреевский флаг» 2000г.
• Касатонов И.В. «Флот вышел в океан». Москва. «Андреевский флаг» 1996г.
• Касатонов И.В. «Командую флотом». Книга вторая. Москва «Андреевский флаг» 2004г.
• Коваленко В.А. Остроумов М.Н. «Справочник по иностранным флотам» М. Воениздат 1971г.стр459.
• Коваленко В.А. Остроумов М.Н. «Справочник по иностранным флотам» М. Воениздат 1966г. стр414-415.
• Козлов В. «Подводная война. Горизонты великого противостояния сверхдержав». М. Яуза, Эксмо 2005г.
• Котляров Р. «Морская эпопея "черного берета"» «Северная неделя»-«Корабельная сторона» 30.11.2004г.
• Кочеров В. «Советские военные моряки покидают базу Дахлак». На вопросы корреспондента отвечает заместитель главнокомандующего ВМС СССР по тылу И.Г.Махонин. «Известия» 11.05.1991г.
• Лапардин Ю.М. «"Контр-адмирал Хорошкин" идет на ТОФ». Журнал «Тайфун» № 8 2000г. стр41-43.
• Моисеев Виталий "На африканских берегах" Журнал ."Танкомастер" №1 2001 сайт
• Хохлов А. «Пузыри на воде – жди диверсантов». «Комсомольская правда» 22.11.1991г. «Черноморский флот России» Симферополь. Таврида. 2002г.
• Черных С. «Что ты делал в Эритрее, ветеран?». «Комсомольская правда» 18.05.1995г.
«65 лет на страже Родины. История краснознаменного соединения кораблей охраны водного района главной базы черноморского флота». Второе издание. - Владимир, 2004г.
• Юрасов А. «"Эфиопский" день рождения». «Красная звезда» 06.02.2001г. стр2.
• Журнал «Страницы морской истории» № 3 (1998) стр51. Перечень десантных кораблей ЧФ выполнявших задачи боевой службы в горячих точках
• Журнал «Советский воин» № 11 1992г. стр6-9.
• Журнал «Зарубежное военное обозрение» №5 1997г.
• Еженедельник «Собеседник» № 8 февраль 1990г.
• «Известия» 09.01.1990.; 12.01.1990.; 13.01.1990.
• «Красная звезда» 27.11.2002г. стр2.
• Журнал «Тайм» 6 февраля 1978 «Another Soviet Push for Power»
• Журнал «Тайм» 20 февраля 1978 «Ethiopia Goes on the Attack»
• Журнал «Тайм» 25 февраля 1980 «War in a Barren Wasteland»
• Форум ВИФ-2 "Boleslaw Krzywousty", Красное море, 1990г. сайт
• «Foreign Military Assistance» сайт
• Anti-Shipping Activity Messages (ASAM) сайт
• July 24 1990 ETHIOPIA "Mengistu has Decided to Burn Us like Wood" Bombing of Civilians and Civilian Targets by the Air Force. сайт
• С сайта www.hrw.org
• С сайта www.destroyersonline.com
• С сайта www.history.navy.mil
• С сайта www.coltoncompany.com
• С сайта historical-debates.oireachtas.ie
• С сайта smp.by.ru
• С сайта www.history.navy.mil
• С сайта www.soldiering.ru